Инспектор Вест в ужасе
Шрифт:
— Я… у меня безумно разболелась голова, — пробормотал он.
— Снова головная боль?
— Невыносимая.
— Когда это началось?
— Я — мне уже было не по себе, когда… когда я проснулся…
— Ты ничего мне не сказал!
— Не хотел тебя беспокоить.
— У тебя слишком часто за последнее время бывают головные боли, — запротестовала она.
Мэг замолчала, как будто ей в голову пришла какая-то неприятная мысль, потом распрямила плечи.
— Ты обращался к врачу?
— К врачу?
— Да, к врачу.
Она замолчала, очевидно почувствовав, что сейчас не время для легкомысленной надуманной болтовни, даже если это ей помогало скрыть тревогу. Она подошла поближе.
— Ты отвратительно выглядишь!
— Ничего, все будет олл-райт!
— Не мог бы ты остаться дома хотя бы утром?
Стала бы она такое предлагать, если бы стремилась уйти из дома?
— Нет. Сегодня я должен быть в суде.
— Разок-то они могут обойтись без тебя?
— Только не сегодня.
Он уже чувствовал себя значительно лучше, частично оттого, что Мэг стояла так близко и казалась такой озабоченной. Если она была рядом, ему всегда бывало легче. Он мог наполовину верить всем этим кошмарным вещам, рассказанным про нее, когда она бывала далеко или же когда стояла к нему спиной, но вот так, глядя ей в лицо, он отбрасывал все свои сомнения. Чистота ее глаз могла сравниться разве что с небесной синевой.
— Я — мне нужно дать показания об одной магазинной воровке.
— Они могут отложить слушанье дела.
— Нет, — сказал Бирвитц, — ты же знаешь, что не могут. Я уже лучше себя чувствую. А может быть, мне надо просто поесть?
Ему было стыдно, однако он знал, что как только переступит порог своего дома, все его сомнения сразу возвратятся. сомнения, походившие на рак. Но сейчас он чувствовал себя нормально.
— Почему ты заставляешь меня ждать?
Мэг ничего не ответила, повернулась и пошла на кухню, как будто догадалась, что он лжет. Стол был уже накрыт к завтраку с такой тщательностью, как будто ожидали важных гостей. Она была необычайно горда их домом и относилась к своим обязанностям домохозяйки со всей серьезностью.
Стулья были отодвинуты от стола, кофейник стоял на специальной электроплитке, какие теперь употребляют в ресторанах. Он подождал, пока не сядет Мэг, потом занял свое место. Две сосиски, три кусочка поджаренного бекона и несколько подрумяненных картофелин были разложены на тарелочках. Он не должен был испытывать чувства голода, но при взгляде на это пиршество ему захотелось есть.
Она смотрела на него.
— Тебе лучше?
— Да, гораздо.
— Что за боль, дорогой?
— Похоже на удары. Стучит в голове… когда я наклоняюсь… — торопливо добавил Бирвитц. Солгать Мэг всегда было непросто.
— Забудь про это…
— Ты должен сходить к врачу.
— Ладно, как-нибудь…
— Ты должен, Витци!
— Поговорю с доктором Эстоном.
—
— Ну, на днях.
— Нет, Витц, это несерьезный ответ.
Он состроил смешную гримасу:
— Позабудь об этом. Возможно, это какая-то мигрень. У Лофти Геджа они бывают очень часто. Я видел сам, как он внезапно бледнеет, как смерть, а через минуту уже…
— Ты лучше ешь, — сказала Мэг.
Во время еды они были тихими и неразговорчивыми. Поведение Мэг можно было объяснить двояко: либо беспокойством за него, либо чувством вины. Господи, какой же он был болван!
Бирвитц покончил с едой, и Мэг налила ему вторую чашку кофе. Допив ее, он сразу же поднялся. Она подняла на него глаза.
— Я должен идти, — сказал он.
— Только не волнуйся, — стала уговаривать его Мэг. Она тоже поднялась, хотя еще не позавтракала, и пошла вместе с ним к выходу. Он достал с вешалки за дверью свою синюю фуражку, надвинул ее на один глаз и спросил:
— Как я выгляжу?
— Олл-райт.
Она стояла как раз перед ним на расстоянии вытянутой руки. На нее падал свет через стеклянный верх входной двери, отбрасывая блики на ее светлые волосы, и серебря виски.
— Мэг, — сказал он придушенным голосом и совершенно неожиданно схватил ее и притянул к себе, сжимая с такой силой, что она испуганно втянула в себя воздух. У него возникло дикое желание не отпускать ее, держать в своих объятиях, чувствовать биение ее сердца. Она хотела откинуть голову назад, но это было трудно. Ее рот был у его губ. Он спросил хриплым голосом:
— Мэг, ты меня любишь?
— Люблю тебя? — повторила она.
Это походило на вздох.
— Да или нет?
— Всем своим существом, — сказала она, — Как будто ты этого не знаешь, Витц! В чем…
— Нужно идти, — сказал он. — С тобой я тут окончательно потеряю голову, если только останусь дальше.
Он сжал ее руку, повернулся и быстро оттянул задвижку на двери.
— До свидания, дорогая.
— Витц?
— Я должен идти.
— Витц, в чем дело?
— Дикая головная боль.
— Витц, скажи мне, что случилось?
— Переутомился, по-видимому, — сказал он беспечно. — Разве человек не может сказать своей жене, как много она для него значит? Если бы мне грозило потерять тебя, я бы…
Он не закончил, поразившись сам, что заговорил о таком. Можно же вот так одуреть?
— Если повезет, вернусь рано, — добавил он, распахнул дверь и вышел на маленькое крыльцо.
Мэг снова промолчала, но когда он обернулся уже возле крыльца соседнего дома, она продолжала стоять у раскрытой двери, закусив нижнюю губу и хмуро сведя брови. Беспокойство или вина? Уже сейчас, хотя Мэг находилась от него всего в нескольких ярдах, он чувствовал, как в душу к нему вновь закрадывается сомнение. Полное доверие, которое он питал когда-то к жене, исчезло, стоило ему выпустить ее из своих объятий.