Инстинкт гнева
Шрифт:
— Мам, ты чего? — с трудом выдавила она. — Зачем ты Володю…
— Убирайтесь, выродки! — заорала мать, сползая по стенке на пол. — К чертям собачьим, оба! Оставьте меня в покое! Всю жизнь мне сломали!
— Да ты чего, мам? Володя-то тут при чем? — Женя растерянно взглянула на брата.
Тот сидел, опустив лицо к коленям, и дрожал. Картина была несуразная, Женя никак не могла привыкнуть ко всем этим вещам. Взрослый парень вел себя, как годовалый ребенок, и это выглядело нелепо. А еще его было очень жалко, и эта жалость перекрывала все другие эмоции. Женя почувствовала, что ее «отпустило». Она спрятала пистолет, кое-как подняла брата и затолкнула его
Та уже не билась в истерике, а только плакала, глядя перед собой. Женя утерла ей слезы мокрым полотенцем и обняла за плечи. От матери сильно пахло спиртным, терпким потом и табаком, но сейчас это Женю не раздражало.
— Мам, что случилось?
Вопрос пришлось повторить раз десять. Наконец мать ответила:
— Папа… его больше нет.
У Жени на секунду потемнело в глазах, но она сумела взять себя в руки.
— Ты… получила телеграмму? — спросила она дрогнувшим голосом.
— Он не уезжал… никуда, — язык у матери заплетался, но не как у пьяной, ей было трудно говорить из-за душивших слез. — Тут недалеко жил… не тужил.
— Здесь? — Женя отстранилась и заглянула матери в лицо. — А как же север, заработки? Деньги кто присылал?
— Я… — мать перешла на сдавленный шепот. — Я не знаю. Может, и он. Не знаю. Хотя откуда у него деньги?
— Папа же не пил… почти.
В ванной что-то брякнуло, и Женя оглянулась. Володя не показывался. Следовало бы пойти, проверить, что он там натворил, но сейчас было не до того.
— Он и не пил. — Мать уткнулась Жене в плечо и тоненько завыла: — Осиротели мы, дочка!
— Откуда ты узнала? — Голос у Жени сорвался, а на глаза тоже навернулись слезы. — Может, это неправда?
— Здесь он жил, недалеко. — Мать на минуту справилась со слезами, пошмыгав носом, вздохнула и заговорила громче: — Не пил, это верно. Крыша у него поехала, вот и подался из дома. На вампиров, сказал, иду охотиться. Так и ушел. Я его видела раза три, только он меня не узнал… а теперь вот… видишь, как все обернулось. Еремей приперся, говорит: зарезали Сашку… под трамвай бросили… шпана порезвилась.
Мать снова захлюпала носом и принялась тихонько подвывать.
— Что ты сказала?! — Женя почувствовала, как снова холодеет.
— Уби-или… — провыла мать.
— Нет, ты сказала… под трамвай? — Женя резко встала. — Это был папа?!
— Уби-или!
Женя на негнущихся, будто деревянных ногах сделала шаг в комнату, царапнула слабеющими пальцами по дверному косяку и нашла взглядом стоящий в рамке на полке отцовский портрет. Офицер-десантник выглядел, как всегда, очень браво и жизнерадостно. Поверить, что его больше нет, было невозможно. Но еще труднее было поверить в роковое стечение обстоятельств. В то, что именно с подачи Жени и произошла эта страшная трагедия.
«Папочка…» Женя протянула руку к портрету и сделала пару неуверенных шагов. На середине комнаты ноги совсем перестали слушаться, стены комнаты поплыли по часовой стрелке, пол качнулся, а полка с портретом вдруг резко отдалилась. Женя тихо охнула и упала в самый настоящий обморок.
Безоблачное небо, яркое летнее солнце, настойчивый ветерок, сдувающий городской смог за пределы Кольцевой — сочетание было удачным. Спутниковый снимок в этой связи получился предельно четким. Джонатан пощелкал клавишей «зума». Нужный квадрат лесопарка предстал во всей красе. Разведчик навел курсор на белесое пятно посреди поляны — фото собственной макушки. При максимальном увеличении
«Бог ты мой! Шестьсот лет исполнилось на днях, а я и не вспомнил! Будь жив Шуйский, он бы обязательно подсказал. Он ведь там тоже был, советником у короля Владислава».
Джонатан уменьшил разрешение и снова взял всю поляну. Вот и парочка. Беседуют. А вот здесь, на другом краю поляны, в кустах источник короткой вспышки. Выглядит довольно странно. Едва различимый язычок пламени и такой же призрачный дымок на фоне серого пятна. Будто бы стреляли из-под маскировочной сетки. Но это не сетка, факт. И не дымовая завеса. Маскировка, но не традиционная. А что тут рядом?
Разведчик снова прибавил увеличение. Вот так новость! Рядом с «пятном» обнаружился человек, на первый взгляд ничем не примечательный, похожий на отдыхающего в парке местного жителя. Но отдыхать и безнаказанно наблюдать за упражнениями Хамелеона — это разные вещи. Джонатан подкорректировал ракурс и дал программе команду смоделировать субъекта во фронтальной проекции. Комп справился с заданием за доли секунды. Неизвестный наблюдатель стоял в десяти шагах от серого пятна и смотрел куда-то в его центр. Видел Хамелеона? Странное дело. Хотя мог и не видеть, просто обернулся на звук. То есть нет оснований подозревать этого человека в сочувствии и уж тем более в содействии врагу, он мог стать таким же случайным свидетелем, как и те двое на другом краю поляны. Настораживали два момента: почему Хамелеон не отогнал свидетеля, и почему Джонатан не увидел и не услышал этого человека, когда двинулся по следам врага?
Почему, почему?.. Да потому! Хамелеон отлично понимал, что абориген все равно ничего никому не расскажет, в историю о выстреле ниоткуда ему не поверит даже жена. А Джонатан не увидел свидетеля потому, что тот остолбенел и стоял не дыша до тех пор, пока вооруженный незнакомец не ушел куда подальше. Варианты простейшие, но именно такие варианты чаще всего оказываются верными.
И все-таки версию о неслучайном появлении неизвестного мужчины поблизости от стрелковой позиции Хамелеона стоило провентилировать. Просто на всякий случай. Джонатан зафиксировал портрет человека и ввел в спутниковую поисковую систему. В заданном квадрате субъекта не оказалось. Пришлось расширить зону поиска. Субъект отыскался в другом зеленом массиве, довольно далеко от «полянки-тира». Сам по себе этот факт ничего не значил, местный житель волен бродить где угодно, а вот компания субъекта Джонатану не понравилась. Спортивные парни в черных футболках и военных штанах вряд ли станут вести задушевные беседы с бездельничающим обывателем. Отделать могут, а беседовать — вряд ли.
Джонатан закрыл комп и выбрался из своего «мобильного офиса» на свежий воздух. Вмешиваться в дела аборигенов ему не хотелось, но разведчик отчетливо понимал, что после «беседы» со «спортсменами» человек запросто может превратиться из свидетеля в бесполезную, мычащую улику. А то и вовсе в холодный кусок мяса. Джонатан не мог этого допустить. Не раньше, чем этот парень выложит все, что знает по интересующей разведчика теме. Но для этого надо успеть в отдаленный зеленый уголок до того, как начнется «беседа».