Инстинкт гнева
Шрифт:
— Снова выслеживать Хамелеона?
— Что поделать, Джонатан, пока он на свободе, война не окончена.
— Надеюсь, в новой операции не будет ловли на живца?
— А кто сказал, что она была в предыдущей? — Островский погрозил помощнику пальцем. — Туманов? Ты слишком легковерен, мой друг. Даже к самым убедительным гипотезам непосвященных следует относиться скептически. Виктор загадочный человек, даже Совет пока не понимает, кто он на самом деле, и, возможно, когда-нибудь он сыграет заметную роль в нашей жизни, но пока… он всего лишь дилетант, едва прикоснувшийся
— А если он тот, кого мы ждали все эти столетия? Тот, кто вернет нам Вечность?
— Поживем — увидим, — после недолгой паузы проронил Островский. — Жаль, остались без Смотрителя. Так бы увидели сразу.
— Не знаю, бригадир, имеет ли это значение… — Джонатан замялся. — Но я, кажется, видел что-то вроде вещего сна.
— Любопытно, — Островский остановился и пристально посмотрел на помощника. — Что ты увидел?
— Вечность, — гигант вздохнул. — Мы стояли на дне ущелья перед островерхой скалой из черного гранита и видели в ее недрах вход в Вечность. Чтобы войти, нам следовало написать на воротах легендарную Формулу, но для этого нам нужно было вспомнить ее, а вспомнить никак не получалось.
— Мы все-таки вошли в ворота?
— Этого я не видел. Но я помню, кто был среди нас.
Островский взглядом указал на дверь палаты Туманова. Джонатан кивнул и показал два пальца.
— Очень любопытно, — Островский задумчиво потер подбородок. — А ее братца там не было?
— Думаю, нет. Но там был кто-то пострашнее Хамелеона или что-то пострашнее… и гораздо опаснее. Я не знаю — что, но это там было. Этот новый враг пытался нам помешать.
— И какой ты можешь сделать вывод?
— Не уверен, что он вам понравится, Всеволод Семенович.
— Переживу. Говори.
— Наш истинный враг не Хамелеон. Настоящий враг хитрее, сильнее и беспощаднее зверя-невидимки. И он угрожает не только Вечным, но и Хамелеонам, и людям… всем. Всему миру!
Джонатан оборвал себя на полуслове. Островский смотрел на старого товарища с таким удивлением, будто увидел его впервые. Причина такой реакции бригадира была понятна. Отчаянный рубака, отважный воин Джонатан боялся того, что увидел в вещем сне. Бригадир знал помощника уже не один век, но ни разу не видел его в таком состоянии, ни разу даже не заподозрил, что Джонатан может чего-нибудь бояться.
— Смелее, Смотритель, — тихо проговорил Островский. — Кто наш враг?
— Я не знаю, — Джонатан шумно выдохнул и утер со лба испарину.
— Понимаю, — Всеволод кивнул. — Смотритель не обязан рассказывать свой сон, если не хочет. Но… я клянусь хранить имя врага в строжайшей тайне! Его не узнает никто, кроме нас с тобой. Пойми, чтобы сражаться, нужно знать, с кем!
— Я не знаю его имени, бригадир. Простите.
— И вы простите, господин новый Смотритель, — Островский коротко поклонился.
— Оставьте эти церемонии, Всеволод Семенович, — Джонатан поморщился. — Я не собираюсь задирать нос.
— Одобряю, — бригадир кивнул. — Кажется, мы шли обедать? Так идем. Война войной, а обед по расписанию.
Джонатан кивком выразил согласие, но его притормозил телефонный звонок. На связи был майор
— Алло, Паша? Ты стоишь или сидишь?
— А что?
— Сядь, чтоб не рухнуть! Мы нашли контуженного братца твоей девицы! Если интересно, можешь приехать, посмотреть. А можешь вообще забрать его для комплекта. Он у нас, в камере.
— Серьезно? — Джонатан напрягся. — Никто не пострадал?
— Ну, как тебе сказать, — Федотов хмыкнул. — Кроме него — нет. Он в холодильной камере. С дырой в затылке. И знаешь, какого калибра пуля?
— Семь шестьдесят две, — почти шепотом ответил Джонатан.
— Так точно! Этот парень отыскался-таки в том самом лесу, неподалеку от деревни!
У Джонатана в голове вдруг что-то звякнуло, и кусочки мозаики наконец сложились в картину.
«Бинго, — подумалось разведчику. — Вот в чем было дело! Проблемы Цеху создавали вовсе не Хамелеоны-полукровки! Вот почему мы так и не схватили настоящего Хамелеона. Он оказался вдвое хитрее, сильнее и умнее, чем мы могли предположить. Это тот самый Враг из вещего сна. Истинный Враг — чистокровный Хамелеон и еще что-то большее. Он только прикрывался своими „сводными сородичами“, использовал их как дымовую завесу! И он по-прежнему рядом!»
— Что-то случилось? — поинтересовался Островский.
— Да, случилось, — Джонатан немного растерянно взглянул на бригадира. — Вы идите, я догоню. Мне надо проверить новую информацию. Задержусь на пять минут, не больше.
— Хорошо.
Джонатан выждал, когда Островский скроется за углом, затем резко развернулся и бросился к дверям палаты Туманова.
Двери оказались заперты изнутри, но это не стало для Джонатана препятствием. Он одним ударом выломал замок и, выхватив из кобуры оружие, ворвался в палату.
Ни сыщика, ни Жени там не оказалось. Окно было закрыто, а секретных ниш в помещении Джонатан не обнаружил. Разведчик вернулся в коридор. Там не нашлось никаких следов, и не было разлитого в воздухе запаха врага. Чисто и тихо, как и полагается в госпитале. Разведчик в сердцах плюнул на стерильный пол и спрятал оружие. Невнятные намеки вещего сна обрели предельную четкость и однозначный смысл.
Истинный Враг все сделал правильно от начала до конца. Используя врожденные качества Хамелеона и сверхчеловеческую хитрость, он руками Вечных убрал всех своих конкурентов и одновременно вычислил единственного из живущих на планете людей, который сможет открыть путь в Вечность.
Зачем Враг стремится преградить Вечным дорогу в их родной мир? Да затем, что если Реальность получит доступ в этот идеальный мир, с враждой между Цехом и Хамелеонами будет покончено. А это невыгодно Истинному Врагу. Он-то желает, чтобы противники истребили друг друга подчистую. Он хочет остаться единственным сверхчеловеком во всех измерениях мироздания. Каким оружием он намерен завоевать Вечность, после того как покорит Реальность? Вопрос сложный, и ответ на него, возможно, пока не известен даже самому Истинному Врагу. Но ответ наверняка найдется, когда Враг будет к этому готов. Такова логика Вселенной — она решает проблемы по мере их созревания.