Инстинкт победителя
Шрифт:
– Это в прошлом. В недалеком прошлом, – подтвердил он, нисколько не смутившись, а про себя подумал: «Вот и есть теперь у кого получить нужную информацию».
– Значит, завязал?
– Так точно, – кивнул он.
– А ты здорово изменился, – кокетливо улыбнулась женщина, поправляя прядь своих коротких волос.
– Зато ты все такая же, – деликатно соврал Родин. – А ты, значит, тоже тут работаешь. Давно?
– Да уж семь лет с небольшим. А что, платят нормально. График удобный. Неделю отработала, а другую домом занимаюсь. И отдыхаю. А ты с детьми видишься?
– Можно подумать, что Галина
– Нет, ну, то, что вы развелись, говорила. А потом мы больше и не общались. Поссорились, в общем. Слушай, но она ужасная стерва! Так развела тебя с квартирой, просто потрясающе!
– Давай не будем ее обсуждать, – резко оборвал он Наденьку. – Лучше вот что… Короче, тебя можно попросить об одной услуге?
– Да, конечно, – заморгала женщина глазками, как в былые времена. Только тогда это производило на Родина больший эффект, чем теперь.
– Надь, посмотри, пожалуйста, в компьютере ваши записи относительно некоторого товара. Мне очень важно.
– А что именно? – немного удивилась она просьбе Михаила.
– Нужно выяснить, как числится у вас стальная проволока и кровельное железо. И по какой цене.
– А ты что, купить хочешь? – хмыкнула женщина, дернув плечом. – Строить, что ли, чего решил?
– Ну да. Почему бы и нет? – в шутку соврал он, желая поскорее отделаться от лишних вопросов.
– Прямо сейчас, что ли?
– Прямо.
– Ой, ну, пойдем, – нехотя согласилась она, явно досадуя, что их разговор пошел совсем не по ее плану.
Надя снова открыла дверь в свой маленький кабинет, щелкнула справа выключателем, немного помигав, включились лампы дневного света, и они оба прошли внутрь.
– Ну, жди теперь, пока комп раскочегарится, – буркнула она, усаживаясь за стол, заваленный бумагами.
Некоторое время они оба молчали, чему Родин был несказанно рад. А когда на экране вылезла нужная программа, Надя еще раз уточнила, что ему нужно.
– А, ну вот, – ткнула она пальцем в строку на мониторе. – Эта проволока числится как некондиционный товар. Так, а железо… – Надя ловко поработала мышью. – Ага. То же самое. Некондишн. А чего ты хочешь? Семьдесят шестой год.
– И что это означает у вас – некондише? – с нетерпением спросил Михаил, склонившись над монитором через плечо Нади, даже не замечая, что своей щекой касается ее открытого уха.
– Ну, значит, не подлежит продаже. Либо на переплавку как чермет пойдет, либо так и будет тут гнить, – ответила она с некоторым придыханием, плотнее прислоняясь к его колючей щеке.
– Понятно. А кто дал такое распоряжение? – поняв ее движение, выпрямился Михаил и сделал шаг назад.
– Кто-кто, – недовольно отозвалась Наденька, – директор, естественно.
– Андреев, что ли?
– Ну а кто же еще? – фыркнула она. – У тебя все?
– Да, большое спасибо, Надя.
Женщина выключила компьютер, стала молча надевать плащ. Михаил помог ей, глядя, как неуклюже она пытается влезть в рукава. Надя снова подобрела:
– А ты можешь поговорить с ним. Он тебе может отдать по дешевке. Так иногда для своих работников делают. За деньги, но с хорошей скидкой. Правда, ты работаешь без году неделя. Но…
– Да ладно, обойдусь. Зачем мне тухлый товар? – улыбнулся Михаил. – А, чуть не забыл, у тебя есть номер телефона моего сменщика?
– Щербакова? Да. Вот здесь, под стеклом. Кстати, и твой тут вписан, – указала она на столешницу.
Родин достал блокнот и быстро записал нужный номер.
– Еще раз спасибо, – улыбнулся он, выходя за дверь.
Он не стал провожать Наденьку до ворот, лишь махнул ей рукой со своего места, когда она, дойдя до калитки, обернулась. А ей так хотелось, чтобы он ее сейчас окликнул. Остановил. Ведь она уже пять лет как развелась со своим музыкантом, от которого у нее была дочь. А замуж больше никто не предлагал. Грузно шагая по влажному темному асфальту, она злилась на Михаила, на музыканта и на всю свою непутевую жизнь.
А Михаил сидел и думал о том, что надо бы поговорить с этим безалаберным Андреевым. А еще надо позвонить сменщику Щербакову. Он так и сделал.
– Алло? – прозвучал в трубке не совсем трезвый голос.
– Здравствуйте. Это Андрей Щербаков?
– Ну, я. А это кто?
– Я – Михаил Родин, ваш сменщик. Надеюсь, не разбудил?
– Не, нормально. Привет, – запросто ответил тот. – Ты чего хотел?
– Да тут такое дело. Короче, надо бы пересечься как-нибудь. Кое-чего порасспросить хотел. Ты как?
– Давай. А когда? Ты ведь завтра отсыпаться будешь. А я – на смену.
– Нестрашно. Тебе когда и где удобно?
– Да пофиг. Можешь и ко мне подгрести.
Записав адрес Щербакова, Михаил назначил ему встречу в семь вечера. К тому времени он уже как следует выспится, а сменщик как раз выйдет из дома на работу.
После разговора с Андреем Родин сразу приступил к делу. Сегодня ему предстояло пересчитать ящики с так называемым кровельным железом, что числилось как некондиционное.
Все тем же манером, отодвигая одни, он подбирался к другим, затем снова ставил их друг на друга, как было. Изредка перекуривал и опять принимался за дело. К трем ночи он все-таки выпил чаю с подсохшим суворовским печеньем, что лежало в тумбе стола с тех пор, как он сюда вышел работать, выкурил сразу две сигареты и вернулся к своему занятию. В шесть утра Михаил взвесил содержимое одного из ящиков, отволок его обратно и, как тогда, вытянулся на деревянном настиле, давая расслабиться напряженным мышцам. На этот раз во всей таре оказался одинаковый металл, за исключением одной. Там вместо светлых металлических листов было сложено абсолютно ржавое, местами даже прогнившее до дыр железо. Но только в одной. Лежа на настиле, Михаил достал свой блокнот и приспособился записать в нем свои подсчеты. Ему просто не терпелось выйти на сумму, если все-таки предполагать, что еще сорок ящиков по тридцать килограммов содержат титан. Быстро просчитав столбиком цифры, он закрыл блокнот и почувствовал, что глаза его просто слипаются. «А может, вздремнуть часик? – подумал он. – Видеокамера, похоже, сюда не достает. Да тут и наблюдать-то не за чем. Если что, скажу, по складу всю ночь бродил. Ну… там… в конце склада. Там тоже камер нет, – продолжал оправдываться перед собой Родин. – И надо же такому случиться – Наденька, собственной персоной. Помогла, конечно, но… Но в душу влезла, сучка. Развела меня, видите ли, Галина с квартирой. Да я сам… Я сам…»