Инстинкт жертвы
Шрифт:
– Я… – сухость во рту не дали возможности выговориться.
– Почему тебя нет на работе? И почему не был на совещании? Хочешь еще одну проверку? Мало наказаний? – Из трубки доносился привычный ор Виктора Разина. – Чтобы через десять минут был у меня в кабинете!
Артур убрал телефон подальше от уха и, не сказав ни слова, положил трубку, чем заслужил еще один звонок.
– Да, понял, буду скоро, – ответил он, не вставая с кровати, и снова нажал на сброс.
Артур лениво поднялся и дошел до ванной. Посмотрел в зеркало. Трехдневная небритость, красные глаза
– Артур, – Разин оперся кулаками о стол, – ты понимаешь, что вообще происходит? Ты не единственный тут, кто хочет отдыхать. Я отмазываю тебя везде, но сейчас нет на это времени! Пропала девочка, десять лет, всего десять лет ей, понимаешь? Может, ее уже и в живых нет! Вся область на ушах стоит, дело у генерала на контроле. У нас тут и так три калеки, да и ты еще не выходишь на работу.
– Я вышел на работу.
– Не накаляй меня! Я не хочу сейчас разводить горячие споры и отчитывать тебя, но всем нужно собраться! Волонтеры уже облазили тут все, а что мы? Зашли в три подвала? Потоптались в овраге? Прокатились на машине по городу? Ни доказательств, ни следов, ни камер! Потеряшки – твоя линия, кстати.
– Ну доказательство одно есть. Варежку же нашли.
– Кто нашел? Ты? Волонтеры нашли, когда облазили каждый клочок.
– Это все? – спокойно ответил Артур, еще больше выбешивая Разина, который и так изо всех сил пытался спокойно с ним разговаривать.
– Нет, не все! Где, кстати, твой блокнот? Записывать надо.
– Я запомню.
– Запомнит он, смотри-ка. Рапорт о проделанной работе чтоб предоставил сегодня к вечеру.
– Я понял, – сквозь зубы ответил Артур.
– Свяжись с волонтерами, узнай, что там по поискам в море. Они с утра вышли. Речку в овраге уже проверили, тела не нашли, если тебе интересно. – Разин наконец смог оттянуть сжатые кулаки от стола и немного выпрямиться.
– Свяжусь. Я работал ночью. Нарабатывал информацию, как вы все тут любите говорить. В общем, кажется, я знаю, кто тут причастен.
– В каком смысле ты знаешь? Я! Тут! С тобой! – Разин выделял каждое слово. – Полчаса разговариваю! А он знает! Что у тебя там?
– Мне еще проверить все надо.
– Значит, самовольничать решил, как обычно?
– Дайте мне два часа. Поиски пусть не прекращают.
– Два часа ему. Де-тек-тив, – с сарказмом произнес Разин. – Иди. И ни минутой больше!
Виктор Разин единственный в этом отделе, кто иногда принимал методы работы Артура и даже часть из них считал его заслугами. Поэтому скрепя сердце зачастую прикрывал его, чтобы навести в городе порядок, пока, конечно, Артур не перегибал палку.
Глава 16
Открыв дверь ключом, Артур вновь вошел в
– Эй! Просыпайся, живой? – Артур несильно ударил ногой по подошве ботинок Леона.
Леон неспешно поднял голову.
– Ну что, подумал, где Лера? Вспомнил? У тебя один шанс. А это, – он слегка пнул ногой обугленный кусок красной ткани, – это у нас вещественное доказательство. Если ты сейчас мне не объяснишь, откуда у тебя вторая варежка твоей дочери, то будет плохо. Что ты искал тогда в гаражах?
– Это не я! Я же сказал. Отстегни меня, я покажу кое-что.
– Ты держишь меня за идиота?
– Я не знаю, где Лера, – Леон устало сомкнул веки и откинул голову, – ты же сам видел и слышал. Я вчера звал ее.
– Поэтому я и здесь. Ты психопат. Рассказывай, или сейчас сюда приедут все, вместе с комитетскими. Долго никто разбираться не будет. Тебя закроют, и до свидания.
– Эта варежка была на пороге перед входной дверью, когда я пришел домой.
– Слышал я уже этот бред.
– Хорошо. Открой карман, – Леона мучала жажда, и говорить ему было сложно, – там, внутренний, на замке.
Артур на всякий случай надел на руку резиновую перчатку, которая у него была всегда с собой, и полез во внутренний карман дутой жилетки, достав оттуда что-то бумажное. Это обычный, сложенный в несколько раз тетрадный лист.
Артур раскрыл листок. Печатными буквами вырисовывались всего три слова: «Ты плохой отец».
– Эта записка была в варежке. Мне кажется, меня можно уже отстегнуть.
– Сиди! – Артур не отрывал взгляда от надписи в записке и пытался в голове выстроить цепочку событий. – И как ты это объяснишь?
– Я не знаю, как… это объяснить… Она никогда никуда не уходила, у меня не было с ней проблем. И она никогда не называла меня «отец».
– А варежку зачем решил сжечь? – Артур присел на корточки и поравнялся лицом с лицом Леона.
– Я… Я не знаю. Правда. Я подумал, что это могло бы означать, что я виноват в чем-то.
– А ты не виноват, да? И что она этим хотела сказать?
– Я не знаю, что она этим хотела сказать. Не знаю! Я сам хотел ее найти. Только понял, что она где-то рядом, уже потом, поэтому выскочил на улицу и стал звать ее.
– Очень похоже на правду. Но. Всегда есть какое-то «но». Я знаю, на что способны люди, даже если они сами не могут признаться в этом себе, а тем более мне.
– Мне не в чем признаваться.
– Да-да. У кого-то даже язык не поворачивается произнести то, что они сделали. И это, знаешь, хорошо, они осознают. А есть те, кто сразу сознается, но это не про тебя. Поэтому, дорогой друг, сейчас сюда приедет следователь, а потом я тебя свеженького доставлю в отдел. Будем разбираться. Если бы я не услышал вчера твои вопли и не проследил бы за тобой, все бы и покрылось мраком. Так что будем думать, что делать с тобой, детской варежкой и запиской, – Артур встал и подтянул Леона, чтобы тот поднялся на ноги.