Институт чародейства
Шрифт:
— Агат, мои мечи, — крикнул я на языке этого мира, но он, умница, меня понял.
Проломившись ко мне сквозь строй, он чуть тормознул и я запрыгнул на него. Бросив с двух рук свое оружие в противников, я обнажил свои два шедевра. Спрыгнув опять на землю, приказал ему:
— Уходи в сторону.
Вот это другое дело — мое оружие было продолжением моих рук. Но мастерство противников было достаточным, а мне никак не удавалось перейти на второй уровень погружения. Поэтому смена состояния — один нелепый взмах, дрогнула нога. Снова переход, моя рука обтекает руку воина и меч вонзается в глаз. Но даром это не прошло — два воина мастера наносят раны в мои многострадальные ноги. Боль, ярость и наконец-то второй уровень. Вот меч правого движется мне в шею, обойдя мою руку, как я сделал ранее
Последнего противника добил уже Агат, увидев, что я выпал из боевого транса и у меня подкосились ноги, он атаковал того сзади, а потом уже добил копытами в лицо.
— Как ты тут оказался? — радостно спросил я, поднимаясь с земли и обнимая его. — Ка же я рад тебя видеть!
В ответ он заржал и фыркнул, а я опять его обнял.
— Ну, пошли, посмотрим кого ты там защищал? А ведь правильно понял?
Подойдя к белоснежному животному, я не удержался от вскрика:
— Ты то откуда здесь взялся! Вы же вроде бы жили только на материке эльфов.
Освободившись от сетей, передо мной предстал единорог. Агат подошел к нему и ткнулся тому в шею, после чего я чуть нагнулся, чтобы убедиться в своей догадке.
— Значит, все-таки взялась.
Глава 6
Мир Инфереал, империя Хаддарт.
Пока два красавца скакуна миловались, я начал собирать трофеи. Особое внимание обратил на чародеев и мастеров меча. У чародеев, оказалось, по скипетру и по две руны, но их ценности я, разумеется, не знал. А вот мечи были выше всех похвал — удобные, сбалансированные и целых четыре, что меня очень порадовало. Нашел верховых животных, спокойно пасущихся совсем рядом, в седельных сумках которых обнаружил приличное количество съестных припасов. Еще я собрал все монеты и с мертвецов, и в их седельных сумках. Особенно хорошую прибыль дали чародеи. Вернулся к лошадям, и только сейчас более внимательно разглядел единорога. Грива и хвост были серебристо-золотыми — один волос одного цвета, рядом другого, рог прямой и тоже в полоску аналогичных цветов, идущих снизу вверх.
— Ну и что с тобой делать? — спросил я единорога, а Агат фыркнул и тихонечко заржал.
— Тебя я понял, — я похлопал его по шее, — хочешь с собой взять. А ты?
Я посмотрел на нее. Та закивала головой, подошла ко мне и положила голову на плечо. Понятно, тоже хочет пойти с нами. Но, судя по этим охотникам, в империи к единорогам относятся как к добыче, а не как к красивым и редким животным. Фло как-то говорила, что кровь и рог единорога очень ценные алхимические ингредиенты, а из волос гривы и хвоста получаются великолепные тетивы для луков и арбалетов. Поэтому их и истребляли, особенно темные, которые ненавидели своих светлых собратьев. Правда со скорбью всегда добавляла, что кроме одного клана. Я опять глянул на парочку. Придется ехать лесами, не заезжая в селения или делая это в крайнем случае. Продуктов сейчас много, так что с этим все в порядке. Доберемся до гор, а там уже не так опасно будет, поскольку селиться рядом с Запертыми землями никто не спешил. Сейчас же необходимо скорее убраться из этого места.
— Так подруга, — сказал я, — будешь везти припасы, — и взгромоздил на нее седельные сумки, снятые с одного из гурангов.
Конструкция немного отличалась от лошадиной, но при помощи ремешков я сумел закрепить так, чтобы единорогу ничего не натирало. Потом я решил дать ей имя. Вот тут-то я намучился — то оно не нравится ей, то Агату. В общем, остановились на имени Снежа — это я изменил слово снежок. Брать другие трофеи и делать обоз из гурангов я не хотел, поэтому мы втроем быстро поскакали на север. Амулет защиты я решил оставить Агату. Уж, совсем не знаю, кто его сделал, но это действительно вещь! Это точно не чары, это плетение такого высокого уровня, что даже магические
До горного хребта мы доехали без происшествий. А всю дорогу я размышлял о том, почему не могу перейти на второй уровень погружения. Все пытался понять что происходит, когда я чувствую боль и прихожу в ярость? Какие еще скрытые возможности я в это время задействую? То, что ни в коем случае нельзя использовать состояние боли и ярости для погружения, я помнил из слов отца, утверждавшего, что только воля и желание воина должно приводить к тому или иному состоянию. Костыли, в виде различных воспоминаний, ощущений и прочего, делают воина уязвимым. Он как раз любил приводить мой случай в пример. В таких состояниях легче даются боевые техники, поскольку это естественная защитная реакция организма. «Но», — говорил он, — «представь себе, вот ты такой разозлился, пришел в ярость, но тут появляется красавица, улыбается, идет к тебе, и ты выпадаешь из транса, а она подходит и убивает». Даже то, что я сам по себе в таком состоянии перехожу на следующий уровень, плохо. Вот и размышлял я всю дорогу об этом. Чем обусловлена различная глубина боевого транса, отец не говорил, а если и говорил, то я не помню.
Пару дней назад мы пересекли границу со Скардией. Это я узнал в деревне, где покупал очередную порцию продуктов. Теперь мы ехали не скрываясь. Глазели на нас, конечно, весьма сильно, ведь единороги считались почти уничтоженными, а животных, типа Агата, вообще не видели. А сегодня утром я почувствовал изменение настроения Агата. Не могу точно сказать, но, кажется, оно улучшилось, если так можно сказать. Ехали мы неспешно, и темп задавал именно мой вороной. Впереди показалась развилка, у которой я заприметил парочку детишек. Брат с сестрой, а судя по внешности они ими являлись, с открытыми ртами переводили взгляд с Агата на Снежу, на меня и снова на моего коня.
— Демон, — заулыбался мальчик.
— Демон вернулся! — выкрикнула девочка, и они рванули по одной из дорог.
— Демон вернулся! — слышались радостные крики детишек. — Демон вернулся с единорогом!
— Это ты у них демоном подрабатываешь? — я наклонился и погладил своего друга.
Он фыркнул и тихонько заржал, после чего Снежа посмотрела на него и тоже фыркнула. Мы неспешно направились вслед убежавшим детишкам. У самой деревни нас встретил десяток детей в возрасте от пяти лет до двенадцати, и все они держали в руках фрукты. Зная любовь Агата к яблокам, я спешился и сказал ему:
— Иди, тебя же встречают.
Направились они вдвоем и принялись с удовольствием поедать гостинец. По тому, как орудовал своими губами мой конь, я понял, что в этом деле он сильно поднаторел. В то время как его подруга брала угощения очень аккуратно, чтобы ненароком не зацепить ручку ребенка. Я слышал, как сзади ко мне кто-то подошел, поэтому вопрос не застал меня врасплох.
— Эт аткель такой зверь взялся? — услышал я старческий голос.
— Да вот встретил его в лесу и подружился, с тех пор вместе, — я повернулся к спросившему.
Передо мной стоял крепкий, если так можно сказать, старик, худой, но не высохший, а жилистый.
— А здеся что он без тебя делал?
— Да, деда, понадобилось мне срочно порталом уйти, а его пришлось оставить, но я вернулся и мы снова вместе.
— А единорога хде успел найти?
— А вот его в лесу встретил, — улыбнулся я, — у них любовь.
Мы продолжили разговор. Я почти сразу понял, что дед бывший работник спецслужб, типа тайной стражи или охранки. Он, казалось, просто беседует, но все вопросы так или иначе касались моей истории и того, что я собираюсь делать в королевстве. «Старые чекисты всегда в строю!», — пришла мне на ум фраза. Кто такие чекисты я не помнил, хотя из смысла фразы ясно, что это касается таких людей, как этот дед. В конце он спросил: