Институт экстремальных проблем
Шрифт:
— Нет, Ирина, это, действительно, так, без каких-либо комплиментов, и я очень рад тебя слышать, — Медведеву в его положении было намного приятнее услышать легкую насмешку, чем сочувственные вздохи и осторожные расспросы о том, как он себя чувствует.
Без расспросов, правда, не обошлось.
— Светлана – мы с ней сто лет не виделись – сказала, что к тебе до сих пор никого не пускают, только по телефону и можно поговорить, да и то не в любое время. Извини, я уже две недели, если не больше, собираюсь тебе позвонить, но замоталась зверски. Спохвачусь – времени часов семь, а то и
— Да что рассказывать? — буркнул Вадим. — Лежу, бревно бревном, всех развлечений – уколы да перевязки, смотрю целыми днями в потолок и жду, какая еще зараза ко мне прицепится. Вроде бы уже совсем изолировали от окружающего мира, но то и дело что-нибудь да вылазит. Хотели еще одну операцию делать, что-то в кишках перекроить, а теперь отложили неизвестно на какое время.
— Ну-у, чего-то ты совсем раскис, — неодобрительно протянула Ирина.
— Это я еще ничего сегодня, иногда хуже бывает, — и Вадим вдруг начал подробно рассказывать Ирине обо всех обрушившихся на него напастях, начиная с перитонита; почему-то ему захотелось именно ей почти что пожаловаться на свою участь.
Медведев был благодарен Ирине за то, что она выслушивала его, не перебивая горестными охами и вздохами, иногда только задавая вполне профессиональные вопросы.
— Стоял этот катетер сколько уже времени, — Вадим говорил о катетере в подключичной вене, — все нормально было, так нет, ни с того, ни с сего – воспаление, которое моментом перекинулось на лимфоузлы. Температура, естественно, за сорок, я – в отключке, все остальные – в панике, потому что антибиотиками меня накачали по самые уши, а толку от них – ноль. В общем, опять меня резали, гнойники вскрывали на шее и подмышкой.
— Подчелюстной узел воспалился или заушный? — уточнила Ирина.
— Подчелюстной, снова Света меня побрить не сможет, уже начал зарастать, скоро вообще буду, как дикобраз. И рука сейчас только одна действует, даже книжку толком почитать не получается. Есть, правда, небольшое утешение – не ставят больше эти катетеры, боятся, что еще где-нибудь инфекция вылезет, и вытяжку убрали, не за что меня теперь подвешивать.
— У тебя с подмышечными лямками вытяжка была?
— Да, что-то в этом роде, — ответил Вадим и задал встречный вопрос: — Ты откуда с такими деталями знакома? Тебя, как Свету, медицине в институте обучали?
— Нет, у нас такого предмета не было; у меня старший брат позвоночник ломал, почти полгода на вытяжке лежал, так что я очень хорошо представляю себе все эти проблемы, — Ирина задумалась, а может, вспомнила что-то. — Хотя, наверное, все-таки не в полной мере: у брата перелом без смещения был, но, тем не менее, он без малого год в больнице провел.
— А я тогда сколько здесь валяться буду? — Медведев помрачнел. — До конца жизни?
— Брось! Павел спину ломал двенадцать лет назад, тогда, кроме вытяжки, в наших больницах в принципе – ты вспомни, что за времена были, анальгин и марлю с собой приносить приходилось – ничего другого сделать не могли,
— Ну-у, если ты так считаешь… — не без сомнений вздохнул Медведев. — Светлана примерно так же говорит. Попробую в это поверить. Ира, я только об одном хочу тебя попросить: никому не передавай, даже Сергею, что я сегодня тебе рассказал. Не хочу я, чтобы об этих подробностях кто-то знал, Света поэтому ничего не говорит.
— Мог бы и не предупреждать, и так все понятно! Давай не кисни! — Ирина рассмеялась, но тут же взяла деловой тон. — Ты говоришь, что сейчас только одна рука действует. Какая?
— Правая, а что?
— Я через Свету передам тебе читалку для электронных книг, с ней одной рукой без проблем управляться можно. Левой было бы не очень удобно, а правой – легко. Там не одна сотня книг в памяти, что-нибудь да выберешь себе почитать.
— Ира, не надо, я понятия не имею, что это такое, я с ней не справлюсь.
— Ой, не смеши меня! Справишься, только так!
— Я тупой!
— Для особо тупых или для тех, кто мнит себя таковыми, — ехидно сказала Ирина, — я передам подробнейшие инструкции.
— Ира, спасибо тебе, конечно, но мне как-то неудобно, — замялся Медведев.
— Я думаю, ты знаешь, что обычно говорят по поводу «неудобно», — хмыкнула Ирина и хотела еще что-то добавить, но тут в мобильнике Вадима раздались попискивания еще одного входящего звонка.
Звонил Петрович:
— Завтра выхожу на службу. Наши медики долго пыхтели по этому поводу, обследовали меня раз пять, гоняли на тренажерах, рентгеном просветили с головы до ног, но допустили-таки до работы, — сообщил он Медведеву. — Как ни пытался я к тебе прорваться, пока в клинике лежал, ничего не вышло. «Нельзя, ни в коем случае», — уперлись, ни обойти, ни объехать. И Светланка, как последний бастион, стоит насмерть.
— Да, как в консервной банке закупорен, — согласился Вадим. — Одна связь с миром – телефон. Сколько времени так будет, не знаю, может, всю жизнь.
— Не говори ерунды! — оборвал его Новоселов. — Света тебе что постоянно повторяет? Почему ее не слушаешь? Мне сказала, что к лету бегать буду, так оно и получилось. Два круга по стадиону в хорошем темпе вчера сделал и еще бы мог, да опять дождь ливанул. Тебя Светланка тоже на ноги поставит, понял?
— Понял, — без всякого энтузиазма ответил Вадим.
Настроение у него снова начало портиться, и он почти не слушал Петровича, уйдя в свои обычные невеселые мысли.
Вечером пришла Светлана и принесла Ирину книгу. Разобраться с ней, действительно, оказалось совсем несложно, но Медведев долго прикидывался, что ничего не понимает. Ему хотелось, чтобы Света подольше побыла с ним, объяснила в очередной раз что к чему, хотелось слушать ее голос, смотреть на нее, прикасаться к ее руке. Потом она принесла ужин. Вадим с отвращением посмотрел на тарелку и согласился поесть только после Светиной угрозы немедленно уйти.