Институт перезагрузки. Моя победа над депрессией
Шрифт:
– Здравствуйте. – Виктория поправила лямку лифчика, выбившуюся из-под майки. – Мы приехали сегодня утром.
Я посмотрела на старичка и тут же отвернулась к своей тарелке. Мне почему-то было жутко смотреть ему в глаза – в них, словно в ледяном сапфире, замерзла электрическая искра.
– Меня зовут Павел, а вас? – Старичок говорил с интонацией 5-летнего ребенка, и с таким же любопытством разглядывал мое лицо. Мы представились.
– Будем дружить! – Павел протянул сухую морщинистую руку. Я выдавила улыбку и молча пожала ее. Веня мило улыбнулся и протянул свою огромную ладонь – костяшки старика на ее фоне казались хрупкими тонкими веточками.
– Как давно вы здесь живете? – Спросила Виктория.
– О, я живу здесь всю жизнь! Я родился
– И вообще никуда не выезжали? – спросила я.
– Нет, зачем? Вся моя большая семья здесь! – Старичок оголил белоснежные зубы в широкой улыбке. – И вы теперь часть моей семьи тоже. Поэтому я к вам и подсел – вы такие интересные! Расскажите о себе! Откуда вы приехали? Где вы жили? Чем занимались? Как попали сюда?
Веня сидел с набитым ртом, и я тут же откусила кусок запеченой куриной ножки. Мы оба посмотрели на Викторию.
– Ох, ну ладно, давайте я начну, – она сделала глубокий вдох и обвела нас обворожительным взглядом из-под искусственных длинных ресниц, – я – богиня секса.
Веня резко ударил кулаками по столу и громко раскашлялся. Полупережеванные овощи вперемешку с томатной слюной и кусочками мяса брызнули мне в лицо. Его круглое лицо моментально покраснело, на шее вздулись вены, из глаз потекли ручьи слез. Он ударил себя в грудь, крепко зажмурился и перестал дышать – я непроизвольно перестала дышать вместе с ним. От страха я оцепенела и смотрела как задыхается красный, мокрый от пота великан. Сидящая рядом девушка соскочила и попыталась обхватить руками грудь Вени, но ее ладони затерялись в складках жира по бокам. Секунды растянулись в десятилетия, голова Вени превращалась в мокрый бордовый жилистый помидор, а мои легкие заныли от отсутствия кислорода. Тут подбежал Павел и рывком уронил Веню на спину. Зал оглушил грохот упавшей на пол туши и треск сломанной скамьи. Застрявший в глотке Вени кусок курицы выскочил изо рта и прилип к стене. Веня громко вдохнул воздух, я очнулась от шока и резко вдохнула вместе с ним. В столовой повисла оглушительная тишина, прерываемая всхлипываниями вернувшегося к жизни великана. Веня рыдал, как ребенок, в объятиях стоявшего на коленях старика. Павел нежно гладил Веню по волосам, посмотрел на слюнявый кусок мяса на стене и процедил сквозь зубы:
– Курица. Готова убить кого угодно даже после своей смерти.
Пять человек помогли Вене подняться. Скамья, на которой он сидел, треснула, но на ней все еще можно было сидеть. Минут пять мы ели молча, пока Павел не спросил:
– Итак, на чем мы остановились?
– На богине секса. – Пробурчал Веня, уткнувшись в свою тарелку.
– Точно! – Павел повернулся к Виктории. – Что это значит вообще?
Виктория продолжала испуганно смотреть на Веню. Когда Павел задал ей вопрос – она вздрогнула и потупила взгляд.
– Веня, мне так жаль. Прости, пожалуйста… Я так испугалась. Я думала… Простите…
Виктория выскочила из-за стола и выбежала на улицу. Мы втроем проводили ее взглядом. Веня протянул мне салфетку:
– У тебя на щеке что-то красное.
Я вытерла помидорный плевок толстяка и сказала:
– Веня, расскажи, как ты сюда попал.
Веня медленно вздохнул и потупил взгляд на свою тарелку.
– Я с самого детства очень люблю покушать. Помню как моя мама радовалась, когда я просил добавку, когда я вылизывал тарелку дочиста. Я съедал все, что мне предложат и просил еще – снова и снова. Я постоянно был голодным. В 5 лет я весил уже 50 килограмм, и мама привела меня к врачу. Там мне поставили диагноз – акория. Говоря простым языком – мой мозг не знает, что такое сытость. Даже сразу после еды я продолжаю ощущать чувство голода. Я был единственный человеком а моем городе с таким диагнозом, поэтому полжизни я провел в лабораториях и медицинских центрах. Врачи и ученые постоянно проводили исследования на мне, чтобы изучить болезнь детально. Среди этих ученых была и Гула. Она меня и уговорила приехать сюда.
– Кто такая Гула? – спросил Павел
–
– Ты имеешь ввиду Акедию? – уточнила я.
– А Акедия это кто? – не унимался Павел.
– Мы сегодня были у нее в кабинете, да? – я игнорировала старика и смотрела прямо в Венину переносицу.
– Да, она представилась мне Гулой, когда мы встретились в медицинском центре.
– Интересно, мне она представилась Акедией, – ответила я.
Тут на место Виктории села Саманта. Она поставила тарелку на стол и спросила:
– О ком вы говорите?
Веня, не переставая жевать, ответил вопросом на вопрос:
– Сэм, как зовут директора этого института, у которой мы сегодня были в кабинете?
– Инвидия. Почему ты спрашиваешь?
Мы молча переглянулись. Спустя несколько секунд молчания Павел сказал:
– Ребята, ее зовут Мэри, или вы говорите о ком-то еще?
– Мэри? – мы втроем переспросили одновременно
– Ну да, Мэри Кинг.
Саманта напряглась:
– Мы говорим об этой безупречной блондинке, которая выглядит как с обложки, да? У которой в жизни все так идеально, что не к чему придраться, да? Вы видели ее портрет в кабинете? Стоит в мехах и шелках, вся такая совершенная, смотреть противно!
– Противно? – Павел вскинул брови и выпучил свои кристально голубые глаза. – Неужели красота тебе отвратительна?
Саманта молча смотрела в свою тарелку и тщательно пережевывала что-то хрустящее. Павел продолжал:
– Мэри проделала огромную работу, чтобы достичь всего этого. Она подарила нам жизнь, о которой мы даже не мечтали, и она заслуживает самого лучшего. Я очень горжусь ею и очень рад, что вырастил такое великолепие.
– Подождите, Вы – отец Акедии? – я раскрыла рот от удивления.
– Мэри. Ее зовут Мэри. И я не родной ее отец. Много лет назад я забрел в гущу леса – до меня туда никто не заходил, поэтому я обнаружил раздолье грибов и ягод. Я собрал две большие корзины и уже собирался идти обратно, как вдруг наткнулся на маленькую девочку под кустом малины. Ей было около 4-5 лет, лицо опухшее от слез, грязное, губы алые от ягод, коленки черные от земли, синяков и запекшейся крови. Она лежала, укрытая ветками, как одеялом, и спала так тихо, что я на момент подумал, что она мертва. Она дышала очень медленно и глубоко, я взял ее на руки как можно аккуратнее и отнес к себе домой. Девочка даже не проснулась пока я нес ее домой, я не знал сколько времени она провела в лесу, но я видел, что она была измождена. Мне пришлось разбудить ее, и когда она открыла глаза, мое сердце дрогнуло. На меня смотрело ясное осеннее небо, глубокое озеро, чистый ручей – на меня смотрели мои же глаза, только более темного оттенка. Она была абсолютно спокойна и совершенно не испугана, почти не говорила и только наблюдала с широко раскрытыми глазами. Она не могла вспомнить своих родителей, не могла вспомнить откуда она родом и как оказалась в этом лесу. Она не могла вспомнить даже собственное имя, но попросила называть ее Мэри. Так она и осталась жить здесь, со мной.
– Как она создала этот институт? – спросила я.
– Когда ей исполнилось 16, она улетела в большой мир и вернулась только спустя 15 лет – с деньгами и горящими глазами. Она привезла с собой людей, инструменты и материалы и построила этот дом, – Павел указал рукой на Главное здание, – люди обожают ее, она буквально заразила всех своей идеей построить идеальный мир, мир вне системы, построить сообщество, которое сможет изменить всю планету – и у нее это получается. Она смогла собрать и сохранить все самое лучшее, что мог придумать и создать человек за всю историю своего существования. Она подарила нашей деревне знания, историю и фантастическую энергию, которая буквально открывает сверхспособности у людей. У Мэри есть исключительный талант, она видит людей со скрытым потенциалом, привозит их сюда, помогает им найти в себе силы, раскрыть свое предназначение, осознать причины всех своих проблем и в корне изменить свою жизнь. Она начала с меня, теперь пришла очередь за вами.