Институт сновидений
Шрифт:
Пошли вечером в бар. Филя портмоне с Нефертити у Саньки взял – на сохранение, как старший, он и платил. А че – не жалко. Портвейна взяли бутылку «Ереванского», потом еще одну, по кайфу пошло! Потом танцевали. Потом фирмачей целый автобус с экскурсии прикатил. Филя сразу к фирме прилип, ну и Санек с ним. Филя – шурлы-мурлы– по-английски свободно волочет. Платок им зеленый с цветками толкнул. Саньку скучно стало – потянул его в бар, но куда там – их уже водой не разольешь. Потом пиво пили из баночек и водку из «Березки». Потом что-то Саньку в голову въехало – обиделся, никто на него не смотрит, пошел, в фонтанчике искупался, а иностранцы набежали, стоят кружком, хохочут. Ну, он за ними со щеткой половой и погонялся. Потом менты повязали.
Когда уводили, он Филю просил: «Филя, отдай деньги!» А тот, гад: «Какие, рыжий, деньги, ты че, сдурел, я ж тебе отдал». И вся любовь.
В вытрезвителе глядят – денег нет, паспорт есть да хулиганка – вкатили пятнадцать суток, а Морячку следом столько же – в ресторане помахался с какими-то фраерами. Так что выходить им в один день – вот и скорешились.
Морячок объяснил: «Филя твой – фарцовщик. Но не бойсь, никуда он не денется – выйдем, поговорим по душам».
А с корешком-заступником на сутках не беда, да и мужики Саньку полюбили – рыжий, черт, проныра. Саня то, Саня се, Саня нигде не пропадет, и Кол, как его Морячок образумил, стал по-человечески.
У того любовь наметилась – Ленка-Губа, что от женского отделения полы моет. Узнала, через ментов, что у Кола пять сотен в паспорте лежат, ждут деньков свободных, подкинула записочку – признание в любви пламенной и приглашение в хату с обещанием райской жизни. В глазок поглядывает, песенки на весь коридор ему напевает. Мужики хохочут: «Разденет она тебя, Кол, подчистую».
– А мне не привыкать, все они – профуры, – но доволен – в центре внимания.
Даже менты зашевелились – скучно им сидеть, а тут событие – Ленка-Губа влюбилась. Она ж не стесняется – всем растрезвонила. Наведались в камеру.
– Кол, а Кол, запереть тебя с Ленкой в одиночку на ночь, а?
– Запри, начальник, гад буду, сука, в отличники выбьюсь, только запри.
– Попариться захотелось, а? Хы-га-га, – ржут, кони нехолощеные. Дверью хлопнули: – Сиди, голуба, сам себе правой помогай, любовь – штука серьезная, а барышня у нас – девица завидная.
Кол в истерику:
– Ненавижу сук, легавых!
Так, в показушную, конечно, но все ж, по кайфу – актер! А мужикам – комедия за бесплатно. Саньку, как молодого, дернули вечером бачки с ужином грузить, он письмецо походя у женской камеры обронил – Кол попросил. Менты нашли, до слез обгоготались, хором зачитывали, но Губе передали – пусть помечтает. А Ленка утром опять песни петь: «Тебя я сразу полюбила-а-а!» Ни черта не стесняется – лезет напролом, а, с другой стороны, че ей стесняться – тут ей дом родной.
Такая вот любовь.
После оправки да завтрака – развод, улицы подметать. Трое метут, Санек в командировке – бутылки сшибает. На свой страх и риск, конечно, но не опасно – надзирающего нет.
– Хоть вы все бегите, – старшина говорит, – поймаем обязательно, паспортишки же здесь лежат, и на повторку, и в одиночку.
Одиночки все боятся – без света, без тепла, без выводов – каторга.
Улицы мести – по кайфу, одно название работа – махнул два раза и стой или садись покурить. А Санек в это время стрелкой – шмыг – собрал, сдал. Купил мужикам чаю, бутылку «Имбирной», себе хлеба и сырков – на сутках по тридцать семь копеек на душу в день отпускают, да еще все отделение кормится – не разгуляешься. Нет, с Морячком жить хорошо – хуже б без него пришлось, Кол-урка загонял бы. А так – балагурит, все про свою любовь рассуждает, чифирек варит, а вся компания слушает. По кругу баночка консервная путешествует, но Саньке не дают – молод еще да не учен. Но он не обижается – наворачивает хлеб с сырками. По кайфу!
Так четыре дня бегал, на пятый по вокзалу проходил, заметил: Филя, друган, в будку к чистильщику садится. Прибежал скорей – доложил мужикам.
– Айсор – ткач – перекупщик, – пояснил Кол, – всего скорей долларя ему твой дружок спулил.
– Ну и отлично, значит, при деньгах, – это уже Морячок. – Не бойсь, Санек, будет и на нашей улице праздник.
И правда. Он же рыжий, выпала ему удача, сперва только нос повесил, когда утром в камере проснулся да как на суд дернули. Но якорек спас – Морячок заметил. Рассказывал потом про Ваську Малышева – друга детства.
Тоже рыжий был, они с Морячком в детдоме все о море мечтали. Потом попался Васек, и пошел «гуляй-Сибирь», а Санька Морячку Ваську напомнил. Хороший мужик Морячок, настоящий кореш, таких у Саньки еще не бывало.
Освободились, пошли в баню. Почистились – и прямиком в мотель. Сидит Филя в баре – поздний завтрак у него: куры гриль и кофэ с коньяком. Морячок прямиком туда, а Рыжий к домику. В мотеле домики отдельные, а номер их бывший – на первом этаже.
Дальше – дело техники, благо форточка не затворена – нырьк! Тумбочку, кейс Филин, шкафчик, все обшарил – нету. А потом дотумкал – под матрасом, как же он забыл? И точно. Лежат, резиночкой перетянуты, доллары – отдельно – сто тридцать один, и портмоне с Нефертити, его, Санькино. В Питере живет, а деньги как колхозник прячет, аи да Филя. Хорошенькое местечко. В карман запихал, заровнял все как было, три платка зеленых с цветками – последние – за пазуху и в окошко назад, нырьк! И в кусты – привет бизнесменам! И на остановку, как договорились. А денег много – целый карман.
Вскоре и Морячок подошел. Тормознул тачку, дал шоферу десятку, ищи их, Филя. В машине все рассказал.
– Я, – говорит, – в туалет его пригласил, объяснил что к чему, привет с зоны передал, он аж затрясся. Карманы вывернул, почти три сотни там оказалось. Дальше – дело техники. – Протянул руки – все костяшки кровоточат. Это, – Морячок говорит, – ерунда, бывало и хуже.
Приехали в город. Морячок сразу в ПТУ. Проследил, чтоб Санек медкомиссию прошел, отвел потом в гостиницу, сунул там администраторше, их и поселили. Пока Санек не сдал экзамены, Морячок жил в Старгороде. Днем Санек на экзаменах – вечером с Морячком в ресторане. По кайфу!
Официанты Морячка уже знали – «Стол заказан!» И с девками он просто – шить-пыть и за борт – по-моряцки. Моряк любит море, свой корабль и хорошего друга. Морячок теперь Саньке друг на всю жизнь. Даже братишкой звать стал – бывает же в жизни удача!
А экзамены – одна проформа, в ПТУ всегда недобор. Поступил. Прописали в общаге. Денег у них к тому времени осталось тысяча триста, а было почти пять – по кайфу гуляли. На триста Морячок Саньке магнитофон купил портативный и заказал подпись у гравера: «Саньке от брата на долгую память». Еще якорь заставил нарисовать. Триста на жизнь ему оставил, а остальное – себе. До Мурманска добраться хватит. И на корабль, и в море, отгулял, значит, отпуск. Вообще-то он к девчонке приезжал, списывались они с ней, но та его кинула – не дождалась. Как у них не вышло, он и направился в ресторан, а там помахался – пары спустил.
Расставались – братья так не расстаются – Санька даже всплакнул, своих-то у него не было. Теперь – появился. Они фотку сделали совместную – ее Санька над кроватью приколол, рядом с «Машиной времени». А че – «Я пью до дна, за тех, кто в море!» Так? А как же!
Адресами обменялись. А на те доллары Морячок обещал ему джинсы купить. А че, и купит – у них там специальный магазин функционирует – по кайфу!
Как Санек кончит ПТУ, отслужит, пойдет к нему на корабль электриком. И жизнь, парни, начнется, самый заништяк, потому что рыжим всегда везет, если нос не вешать, конечно.