Инструктор над законом
Шрифт:
– А чья?
– с вялым интересом спросил Илларион. Он помолчал и со вздохом добавил:
– Старею я, наверное.
– Точно, - начинал злиться Мещеряков.
– Маразм уже налицо.
Они помолчали, мрачно закуривая и по-разному думая об одном и том же. Замызганный трактор, оттащив на обочину последнюю машину, круто развернулся и протарахтел в сторону деревни. Тракторист испуганно косился по сторонам из-под низко надвинутой кепки. Было шесть часов утра.
– Жалко, - сказал Мещеряков, - латышей пришлось отпустить. Все-таки юридически мы не имели права
– По-моему, наша контора со дня своего основания только тем и занимается, что вторгается куда попало.., причем, заметь, как правило, никто не жалуется и не поднимает шума. Так что я не вижу, с какой стати Федотову быть недовольным. Просто учебная тревога, и ничего больше, так ему и объясни. Решил, мол, проверить боевую готовность.
– Тебе легко говорить...
– Да. Мне легко. Кстати, полковник, ты не подскажешь мне, что здесь делает наш друг Сорокин?
Он ведь, кажется, не по нашему ведомству? Или уже по нашему?
Илларион не впервые сталкивался с милицейским полковником и был о нем хорошего мнения, но его присутствие здесь было трудно объяснимо.
Он просил Мещерякова оказать ему помощь в приватном порядке, и Мещеряков, как и положено настоящему другу, сделал все, что мог, сильно превысив при этом свои служебные полномочия, но вот при чем тут Сорокин?
– Н-ну, - с некоторой заминкой пустился в объяснения Мещеряков, понимаешь, я решил, что представитель закона в таком щекотливом деле не помешает.., надо же кому-то сдать задержанных, и вообще... А Сорокин все-таки свой, и все можно будет оформить, не вдаваясь в подробности: кто, да зачем...
– Э, - сказал Илларион и низко наклонился, пытаясь заглянуть Мещерякову в лицо.
– Ну-ка, ну-ка, покажи мне глаза свои бесстыжие!
– Да пошел ты к черту, честное слово!
– неискренне взорвался Мещеряков, вскакивая с бампера, словно тот его ужалил.
– Что я тебе, мальчик?
– А вот я сейчас сниму с тебя штаны и при всем честном народе выпорю по заднице - заодно и посмотрим, мальчик ты или девочка!
– Ну, чего привязался?
– с отчаяньем в голосе спросил Мещеряков.
– В чем дело?
– Дело в том, что я терпеть не могу, когда меня водят за нос, признался Илларион.
– Есть у меня такой недостаток. Ну, не томи.
– А, чего там, - Мещеряков махнул рукой и снова уселся на бампер. Все равно ведь говорить придется. В общем, Сорокин давно приглядывается к одному номерному заводику в Москве. Было там какое-то дело, связанное с хищениями вольфрама и чего-то еще редкоземельного - я в этой химии ни бельмеса не смыслю, да и Сорокин, по-моему, тоже.
Убили там кого-то, что ли, а дело замяли, потому что замешан в нем был какой-то эфэсбэшник...
– Круглов, - уверенно сказал Илларион.
– По кличке Квадрат.
– А ты откуда знаешь?
– Да уж знаю... Дальше пой.
– В общем, дело это у Сорокина отобрали и на пушечный выстрел к нему не подпускали - завод,
– Не ушел, - снова перебил полковника Илларион, отрешенно глядя куда-то вдаль. Мещеряков некоторое время смотрел на него, собираясь о чем-то спросить, но передумал и продолжил рассказ.
– В общем, действуя на свой страх и риск, полковник наш проследил путь вольфрама до здешних мест и с тем пришел к своему начальству. Начальство, само собой, обратилось с этим делом в ФСБ и там, как водится, получило полный отлуп: чего, мол, вы не в свое дело суетесь, все под контролем и не мешайтесь под ногами.
– Ну еще бы, - коротко усмехнулся Илларион, прикуривая новую сигарету. Он хмурился все сильнее и сильнее, и Мещерякову это очень не нравилось.
– И тогда Сорокин пришел ко мне, - продолжал он, - рассказал все как есть и попросил помочь. Сам понимаешь, по официальным каналам я ему поспособствовать никак не мог и совсем уж было собрался извиняться и разводить руками, как вдруг вспомнил про тебя. Ну, и...
– Ну, и подставил, - закончил за него Илларион. Повернувшись к Мещерякову, он смерил его каким-то любопытным взглядом, словно перед ним был розовый жираф, а не полковник ГРУ.
– Подставил ведь, а, полковник? Даже ружья своего не пожалел.
Растешь, однако. Начал с Корсики, а кончил Выселками, да так ловко... Штирлиц.
– Просто я не хотел, чтобы у тебя сложилось предвзятое мнение... Свежим, так сказать, взглядом... А, черт, ну виноват, прости! Ну, в морду мне дай, что ли!
– За что же - в морду?
– прежним упавшим голосом сказал Илларион.
– Ты подставил меня, я - эту девочку.., вот только она никого не успела подставить. Можно считать, что ей повезло.
– Послушай, - сказал через некоторое время Мещеряков.
– Я понимаю, что тебе сейчас тяжело и муторно, в особенности от меня...
– Да, - сказал Илларион.
– В особенности.
– .. Но ты все равно послушай. Эти сволочи тоннами перекачивают за бугор стратегическое сырье.
Тоннами! Распродажа Родины. Эта тема давно у всех на устах. Надоело уже, но ведь это правда! Что же нашим детям останется?
– Хреновый из тебя замполит, - сказал Забродов и, согнувшись, потер растянутую лодыжку.
– Эхе-хе... Неубедительно говоришь. Говоришь, а сам стесняешься. Это потому, что друзей подставлять - постыдное занятие!
– Да!
– выкрикнул Мещеряков, снова вскакивая и принимаясь бегать из стороны в сторону.
– Да!
– повторил полковник, резко останавливаясь напротив Иллариона. Стыдно! Мне вообще стыдно, что я живу на свете и ношу полковничьи погоны! Если бы ты знал, до чего мне стыдно выслушивать некоторые приказы! А особенно эти приказы выполнять...
– Ты только жалости от меня не жди, - сказал Илларион.
– Как-то не приучен я жалеть взрослых, вполне здоровых дяденек в полковничьих погонах. Тоже мне - узник совести.