Инструктор по выживанию. Чрезвычайное положение
Шрифт:
– Поживешь еще денек-другой, – напутствовал пса Егор и вернулся в квартиру.
Над головой снова заскрипело, кто-то, шаркая, полз по квартире на пятом этаже. Может, бабушка Дашина, может, кто другой. Главное, что живой, а это уже хорошо. Егор закрыл окна, обошел полупустую квартиру еще раз и вышел в подъезд. «Урал» с площадки никуда не делся, куча мусора тоже.
– Везде помойка, – пробормотал Егор себе под нос, закинул за спину тяжелый рюкзак и потащил велосипед вниз. Рассиживаться некогда, осенью смеркается рано, и до поселка лучше добраться засветло. Но пока с бледно-синих небес неярко светит солнышко, ветер теплый, он приносит с собой разные звуки и запахи. Вернее, вонь, гнилую, тухлую – Егор ехал мимо притихших домов, смотрел по сторонам. Родные, знакомые с детства места изменились до неузнаваемости. Груды мусора на улицах, жуткая вонь от них и запах канализации. И стаи крыс, эти твари плодились с огромной скоростью и чувствовали
Гаражи остались позади, дорога пошла под горку, Егор оглянулся, высматривая «свои» ворота. Вон они, третьи слева, закрыты, поблизости никого. Здесь тихо, так тихо, что слышен лишь шорох потревоженных собачьими лапами мусорных куч. И крысиный писк – это в панике разбегались грызуны. Впрочем, они быстро вернулись на место, снова зарылись в помойку. Но «встретившие» Егора псы промчались мимо, их заинтересовало что-то другое. Вернее, кто-то – Егор уже успел спуститься под горку. Со стороны вросшей в землю островерхой металлической будки, покрытой полинявшими от времени иероглифами, донесся сдавленный крик. Псы скрылись за древним, без окон и дверей, сооружением, Егор бросил велосипед на траву обочины и вытащил финку из кармана рюкзака. Так, а теперь быстро, очень быстро, свора превратит в лохмотья любого, кто не в состоянии убежать или противостоять ей. Этот кто-то, крикнувший один раз, теперь молчит и спастись бегством не пытается.
Егор обогнул будку, вылетел на пустырь перед лесополосой у дороги. Груда строительного мусора, успевшая зарасти травой, гнилые доски, облезлый кузов «Запорожца» – и рядом с ним по земле катается, воет и рычит клубок переплетенных тел – хвостов, лап, оскаленных морд. И среди этой мешанины Егор увидел человека – он не сопротивлялся, не пытался стряхнуть с себя вцепившихся в него тварей и подняться на ноги. Он просто защищался – закрывал лицо и голову уже искусанными в кровь руками и молчал, слышалось только утробное рычание почуявших легкую добычу псов. Раздумывать было некогда, и Егор кинулся к озверевшей своре. Сгреб за загривок первую шавку, рванул к себе, всадил несколько раз острие ножа ей в брюхо и отшвырнул в сторону – подыхать. Следом полетела вторая, за ней третья, а псы не замечали потерь в стае. Пространства для маневра стало больше, они рвали на лежащем человеке одежду, грызли окровавленные пальцы рук. Пять или шесть тварей уже валялись рядом, скулили, хрипели, дергались в судорогах, Егор отбросил к ним еще двоих, схватил за шкирку третью. И прикрылся ею, как щитом, – оставшееся зверье сообразило, наконец, что происходит, и бросилось на нового врага. Егор еле успевал уворачиваться от оскаленных пастей, бросил давно сдохшую от ударов ножом псину в центр стаи. Это помогло выиграть несколько секунд, псы шарахнулись назад, но тут же вновь попытались напасть.
Егор не смог вовремя рассмотреть вожака и только сейчас увидел его – беспородный, похожий на медведя черный с рыжим подпалом пес был крупнее и злее остальных. Егор сжал скользкую от крови рукоять ножа, сделал выпад, отскочил. Вожак ощерился, прыгнул, за ним рванулся еще один. Егор пинком отбросил в сторону и отпрыгнул назад. Почти половина стаи лежала на песке, но большая часть уцелела, и подставлять ей спину было глупо. Егор мельком глянул на лежащего человека – он не двигался, но окровавленные пальцы, закрывавшие голову, дрожали. «Жив», – успел подумать Егор и едва не прозевал нападение – вожак бросился на него. Егор увернулся, успел всадить клинок в бок пса, тот свалился на землю, рукоять ножа торчала из окровавленной шкуры. Егор выдернул нож и только собрался ударить еще раз, как пес перевернулся на живот, и удар пришелся в позвоночник. В том, что кости у собак крепкие и прилегают друг к другу плотно, он убедился лично, пока выдирал нож из позвонков. Пес пытался ползти, поворачивал оскаленную морду, рычал, вцепился зубами в кожу берца. Егор несколько раз врезал псу кулаком по уху, постоянно оборачивался, но лишившиеся вожака псы атаковать не спешили. Они выли, лаяли, принюхивались к запаху крови дохлых собратьев. Егор взялся за рукоять ножа двумя руками, пошевелил клинок – сначала вокруг оси, потом вправо-влево, раскачал «воронку», отжал жесткий край раны и вытянул нож. Пес не двигался, но для верности Егор все же ударил его ножом в бок еще раз и шагнул назад. Все закончилось – на траве лежали семь мертвых псов, оставшиеся шавки бродили рядом. Егор швырнул в них камнем, попал в одну, та заскулила, отбежала прочь. Но собаки были уже не опасны, их стало вполовину меньше, нападать они не будут. По крайней мере, сейчас. Егор подошел ко все еще лежащему на земле человеку.
– Все, все уже, поднимайся, – проговорил Егор тихо и только сейчас почувствовал, как подрагивает верхняя губа. Во время поединка ему было не до того, он не почувствовал даже боли. Кисть правой руки с наружной стороны оказалась разорвана собачьим клыком, кровь уже запеклась, но рану нужно было срочно обработать. – Пошли отсюда. – Егор перевернул человека на спину, помог сесть. Это оказался старик, лет семидесяти, если не больше. Как ему удалось уцелеть, отделаться многочисленными, но легкими ранами, для Егора осталось загадкой. И весил дед килограммов пятьдесят, настоящий божий одуванчик, только весь в грязи, песке и крови.
– Пойдем, пойдем, – приговаривал дед, когда они уходили с пустыря.
Егор обернулся, посмотрел назад и увидел то, что ожидал – оставшиеся в живых твари, которым хватило ума отбежать подальше и поэтому уцелеть, уже удрали кто куда.
– Что там? – встрепенулся дед, тоже сделал попытку оглянуться.
– Ничего, нормально все. Ты откуда тут взялся?
Егор почти тащил деда на себе, ноги у того дрожали и подгибались. Они добрались до брошенного велосипеда, Егор усадил деда на обочине и кое-как вытер о траву покрытый уже подсыхающей собачьей кровью нож. Потом оглянулся воровато на старика, но тот рассматривал то свои искусанные руки, то разодранную клыками штанину серых брюк. «Чехол нужен, хоть из дерматина», – Егор спрятал нож и повернулся к деду.
– Покажи, – Егор присел на корточки и осмотрел дрожащие, в пятнах засохшей крови руки старика. Ран много, но они неглубокие, и на левой ладони содрана кожа. Это не страшно, могло быть и хуже. Егор достал из рюкзака бутылку воды, кое-как смыл кровь с рук деда, потом со своей ладони. Дальше в ход пошел извлеченный из дежурной аптечки леккер с йодом, старик охнул пару раз, но сразу же прикусил язык. Егор обработал свою рану, осмотрел ее критически – надо бы перевязать, но нечем. Промашка вышла, сам виноват, будет урок на будущее – мог хотя бы пластырь с собой прихватить. Зато кровь остановилась и пару часов можно протянуть. Только где бы взять эту пару часов…
Дедок повертел своими полосатыми от йода руками и поднялся на ноги. Егор подхватил его и держал еще с минуту, пока старика перестало мотать. Он крутил головой по сторонам, смотрел, прищурившись, то на Егора, то вдаль, на пустую дорогу за лесополосой.
– Ты откуда тут взялся? – Егор поднял «Урал» с земли. Рана тут же отозвалась тягучей болью, Егор мельком глянул на ладонь, потом на старика.
– К внукам ехал, – охотно сообщил тот.
Помолчал еще с минуту и добавил, глядя на Егора снизу вверх:
– Спасибо. Я уж думал – все, сожрут они меня.
– Подавятся, – отозвался Егор, – где внуки живут? Пошли, провожу, пока не стемнело. Тут этого зверья по городу такие стаи носятся, что жуть берет.
– В Москве, – ответ был исчерпывающим.
Старик помолчал, полез в карман порванной куртки и скривился от боли.
– Мне бы доехать, – добавил он, – электрички ходят, не знаешь?
– Понятия не имею, – ответил Егор, – а сюда ты как попал?
Исповедь заняла минут семь. Дед сорвался в дорогу после того, как перестала работать сотовая связь. Он решил, что внукам – дальним родственникам умершей два года назад жены – необходима его помощь. Старик договорился с соседом – тот подрабатывал бомбилой, – собрал пожитки, закрыл квартиру и поехал в столицу. Бензина хватило ровно на пятьдесят километров, до Москвы оставалось еще семьдесят.
– Все заправки закрыты, – поделился новостями дед, – или очереди огромные, сутки простоишь.
Пока ничего нового для себя Егор не узнал, он кивал молча и посматривал на старика. Не бледный, говорит спокойно, рассудительно, одышки нет, голос не дрожит. Крепкий дедок оказался, словно и не рвали его полчаса назад оголодавшие псы. Тот допил остатки воды из бутылки, запихнул ее в карман куртки и заговорил дальше.
– Я решил по дороге идти и попутку поймать, – сообщил старик. Дальше все было совсем не интересно – заботливый дедушка проголодался и решил, что в ближайшем населенном пункте без труда найдет еду и воду. Но жестоко просчитался – кошелек у него отобрала группа товарищей, промышлявшая в лесополосе. Деньги дед отдал сам, но больше всего его огорчала пропажа пенсионного удостоверения – в сгинувшем кошельке пластиковая карточка была главной ценностью. Убитый горем старик далеко уйти не успел, перед гаражами его встретили псы.