Инструктор. Глубина падения
Шрифт:
Лика опустила глаза, боясь показать, что все понимает.
Ганс вышел, а Люси сказала по-русски:
– В общем так, будете жить в большой комнате. Харчи в холодильнике. Не захотите есть то, что я приготовлю, – сами варите. Только не шуметь, из квартиры не выходить, в окно не высовываться. Можете телик смотреть, книжки читать или в карты играть. Там на столике лежат.
Но когда они вошли в зал и Люси, показав, где в шкафу лежит постельное белье, вышла и закрыла дверь, Митя, осмотревшись, подтянул к шкафу стул и достал оттуда шахматы.
– Ты в шахматы умеешь? – спросил
Лика чисто механически кивнула. Ее сейчас больше всего занимало то, что им досталась комната, дверь которой выходила в прихожую. Установленная у входа видеокамера находилась напротив, но не очень высоко. На нее при желании можно набросить какую-нибудь тряпку. Комнаты Люси и Ганса были расположены дальше по коридору, и, если их двери будут закрыты, пожалуй можно будет выбраться на волю. Но для этого прежде всего нужно было добыть ключ от нижнего замка, который Люси, после того как заперла дверь за охранниками, как заметила Лика, положила себе в сумочку. То, что Ганс хранит ключ в правом кармане джинсов, Лика выяснила только на следующий день. В общем, главным инструментом для побега был ключ. Но пока что Лика не стала озадачивать этим Митю. Ее даже обрадовало то, что мальчик так загорелся шахматами. Сейчас, чтобы усыпить бдительность этих двоих, лучше всего было, как говорится, затаиться.
Играть в шахматы Лика толком не умела и даже с трудом вспоминала, как ходит та или иная фигура. Митю это страшно раздражало. В конце концов он взял коробку и отправился на кухню, где, подойдя к застывшей в задумчивости над чашечкой кофе Люси, спросил:
– Скажите, может, вы или Ганс играете в шахматы?
– Что? – не сразу включилась Люси.
– Я говорю, в шахматы играете? – переспросил Митя, показывая коробку.
– Я только в пасьянс умею, и то на компьютере, – ответила Люси.
– А вы у этого вашего Ганса спросите. Может, он в шахматы умеет? – с надеждой спросил Митя.
– Так он же по-русски ни бум-бум, – напомнила Люси. – Или ты думаешь, я при вас переводчиком сидеть буду?
– Да нет! – покачал головой Митя. – Нам говорить не обязательно. Главное, чтобы он умел в них играть.
– Ладно, сиди здесь, я пойду спрошу.
Как только она вышла, Митя схватил ложку и, надеясь, что услышат соседи, начал изо всех сил колотить по радиатору. Потом он выглянул в окно. Микроавтобус, на котором их привезли, стоял во дворе на старом месте.
На стук из гостиной прибежала Лика.
– Митя, это ты?! – спросила она испуганно. – Зачем ты стучал?
– Тсс! – сказал Митя. – Сейчас сюда эта Люси вернется.
Он оглянулся и шепнул Лике на ухо:
– Если все время стучать, соседи догадаются, что здесь что-то не так, и полицию вызовут…
Но договорить он не успел. Вошла Люси и позвала Митю:
– Ганс сказал, чтобы ты к нему шел в шахматы играть.
Когда выяснилось, что Ганс действительно умеет играть в шахматы, Митя получил прекрасную возможность бывать во всех комнатах. К Гансу он заходил поиграть в шахматы, к Люси – чтобы та перевела Гансу какие-нибудь слова. Иногда Ганс, чтобы не тратить время, не посылал
Соседи ни сверху, ни снизу почему-то не спешили реагировать на постукивание по радиатору. А иной связи с внешним миром у них не было. И тогда Митя первым предложил Лике:
– Давай попросим заказать на дом суши или пиццу. Разносчик, курьер наверняка будет знать наш адрес.
Но фокус не прошел. Как только Митя вечером вышел на кухню, где Люси и Ганс, изрядно пьяные, сидели за бутылкой виски, и попросил заказать ему с Ликой пиццу, Люси, выслушав его, рассмеялась.
– Чего вы смеетесь? – не понял Митя.
– О… – проговорила Люси, водя пальчиком перед лицом у Мити. – Самые умные, что ли? Обхитрить меня вздумали?! Я вам пиццу закажи, а вы сразу адрес узнаете, где находитесь. Нет, друг, шахматы – ладно, шахматы мозги развивают. А вот пиццу уже фигушки вам! Правда, Ганс? – обратилась она к парню и перевела на немецкий суть Митиной просьбы.
– Найн! Найн! – тут же замахал руками Ганс.
– Мальчик, не будь умнее всех! – предупредила Митю уже достаточно пьяная Люси. – Сюда не должен приходить никто посторонний.
Но Митя продолжал надеяться на то, что их каким-то чудом отыщут.
Люси и Ганс остались на кухне допивать виски, а Митя вернулся в комнату и опять, несмотря на предостережения Лики, попытался стучать по радиатору. Стучал он одной из лежавших на столе ручек, поэтому стук получался несильный, но назойливый.
Буквально через пару минут в дверь настойчиво позвонили. Митя первым бросился в коридор, но там уже стоял и высматривал что-то в глазок изрядно захмелевший Ганс. Вместо того чтобы отпереть, он сделал Мите знак молчать, а сам бросился на кухню. Звонок в дверь повторился. Тот, кто звонил, похоже, был уверен, что дома кто-то есть.
А к ним в комнату уже вбежала Люси. Она нервно стала сворачивать их постели и сама потащила одну к себе в комнату. Ганс, который тоже уже пришел в комнату, забрал к себе вторую постель.
– Быстро по комнатам! – крикнула Люси и добавила: – Сидеть и не высовываться!
А Ганс, который понял, что гостиная свободна, достал из кармана джинсов ключ и отпер дверь.
В комнате Ганса, где теперь сидели и ждали своей участи Лика и Митя, было плохо слышно, о чем говорят в прихожей. Поэтому они подошли ближе к двери.
Митя надеялся, что говорить будут по-русски. Но, увы, диалог велся по-немецки.
– Запоминай! Потом расскажешь! – шепнул Митя Лике.
Та лишь кивнула. Ей приходилось одновременно напрягать и слух, чтобы услышать, что говорится, и память, чтобы точно переводить разговор. Потом она не раз прокручивала его в памяти, чтобы в конце концов разобраться, кому и что от них нужно. Позже все ей пришлось еще раз пересказывать другим людям, кроме Мити.
– О, мистер Крафт! – воскликнул Ганс как-то неестественно бодро. – Что же вы без предупреждения?!