Инструктор. Отчаянный воин

Воронин Андрей

– Что значит «в смысле»? – переспросил Белявский.

– Ну, сюда звонили или отсюда? – пояснил охранник.

– И сюда и отсюда, – не вникая в суть, нахмурился Анатолий Алексеевич.

– Сюда никто не звонил, – сообщил Микола, – а отсюда звонил Павловец директору…

Белявский покосился на охранника:

– А чего он звонил?

Микола замялся на мгновение, но тут же выложил то, что слышал:

– Он жаловался на какую-то картину, которая висит…

Анатолий Алексеевич посмотрел на охранника и угрожающе сдвинул

брови.

– На какую картину?

– Кажется, на картину Гагарина, – ответил охранник, – но точно не помню.

Белявский бросил на подчиненного ему работника музея пренебрежительный взгляд и укоризненно покачал лысоватой головой.

– Микола, Микола… – протяжно и раздраженно сказал он, – почти целый год работаешь в музее, а не знаешь художников, которые выставлены у нас!

Парень виновато развел руками:

– Я ж, я ж… – передразнил украинца заместитель директора.

Однако он не стал распекать охранника, а, перекинувшись с ним еще несколькими пустыми фразами, быстрым шагом направился к выходу из музея…

* * *

Пожилой, но спортивного телосложения мужчина собирался было уже лечь спать, но его планы неожиданно поменялись. Накинув черный махровый халат на голый торс, директор музея сел за письменный стол.

– Черт возьми, эдак можно и в тюрьму угодить! – обеспокоенно произнес он.

Варенцов был сильно встревожен звонком художника-реставратора Ивана Павловца и лихорадочно соображал, что ему предпринять в данной ситуации.

– Это ж надо так по-глупому вляпаться! – заскрежетав зубами, гневно прошептал Варенцов. – Что же делать?!

Однако ничего путного в тот момент в голову Варенцову не пришло, и, он недолго думая, достал сотовый аппарат и набрал номер телефона министра культуры Российской Федерации…

Глава 4. Таможня

Автолюбители и туристы в тот день выбрали не самое удачное время для пересечения белорусско-польской границы на Брестской таможне. Автомашин было не очень много, и поэтому таможенники могли позволить себе добросовестную проверку автомобилей и людей.

* * *

Капитан Макаревич в этот поздний вечер была не в духе. Впрочем, такое ее настроение никогда негативно не сказывалось на ее профессиональных обязанностях.

Макаревич сидела в служебном помещении за столом и просматривала документы. Вошел молодой таможенник.

– Янина Руслановна, – произнес парень, – нужна ваша помощь.

Капитан подняла светловолосую голову:

– В чем?

Таможенник кивнул в сторону окна, где стоял на терминале микроавтобус:

– Московский театр едет на гастроли, а там у него картины. Говорят, что это декорации, а я в изобразительном искусстве не очень-то разбираюсь. Вы ведь, как-никак, в Суриковском училище учились… Может быть, посмотрите на эти декорации, а то вдруг что-нибудь ценное вывозят.

– Не можете вы без меня, Виталий, и шагу ступить, – со вздохом произнесла Макаревич.

– Так куда же от такой красивой женщины денешься, – улыбнулся паренек.

– Ладно, Виталий, вы там подготовьте эти картины-декорации, чтобы я не лазила, как мартышка, по салону автомашины, – сказала Янина Руслановна, – а я через пару минут подойду.

– Слушаюсь!

Виталий вновь улыбнулся и вышел.

– Вот черт! – вздохнула женщина. – Нужно этого красавчика подвязать на поводок, пока я еще совсем не развалилась.

Макаревич отложила бумаги и, достав из сумочки зеркальце, посмотрелась в него. Потом поправила белокурую прядь и, удовлетворенная своим видом, встала из-за стола.

– Ну что, пани Янина, ваш выход, – слегка усмехнувшись, произнесла она, – кавалеры заждались!

Когда женщина подошла к микроавтобусу, где находились картины, стоявшие рядом с машиной мужчины повернулись к ней.

– Девушка, ну что это за волокита! – обиженно воскликнул пожилой толстый водитель. – Театр едет на гастроли, а вы тут из нас контрабандистов творите. Это обычные декорации для интерьера спектакля…

Янина Руслановна смерила толстяка строгим взглядом и сказала:

– Во-первых, гражданин, я вам не девушка, а госпожа капитан… А во-вторых, не волнуйтесь, разберемся.

Водитель микроавтобуса сглотнул слюну, однако придержал язык и, достав сигарету, закурил.

– Разбирайтесь… – только и выдавил он. Янина Руслановна и в самом деле училась в Суриковском художественном училище, но по причине беременности была вынуждена оставить учебу, однако, как говорится, талант не пропьешь, и навыки и знания у способной, но несостоявшейся художницы имелись в достатке.

– Разберемся, – рассматривая полотна, предназначенные для интерьерного сопровождения сцен в спектакле, спокойно повторила Макаревич.

Туристы и водители без особого интереса наблюдали за тем, что происходило возле микроавтобуса, просто убивали время. Однако были две пары внимательных глаз, хозяева которых были весьма заинтересованы в положительном разрешении спорного вопроса.

– Чего она прицепилась к нему? – дымя сигаретой, спросил плотный рыжеволосый мужчина у своего узкоглазого и смуглолицего товарища.

Смуглолицый вышел из салона черного джипа и недовольно поморщился.

– Работа у нее такая, – сказал он, не отводя пристального взгляда от микроавтобуса.

Рыжеволосый бугай осклабился.

– Видно, никто не топчет эту курочку, – мечтательно вздохнул он, – вот и зверствует баба на работе!

– Сейчас я посмотрю, как ты будешь себя вести на работе, – произнес узкоглазый. – Приготовься-ка на всякий случай!

Рыжеволосый по тону товарища понял, что дело пошло не столь гладко, как ожидалось, и, смахнув с лица ухмылку, стал наблюдать за таможенниками и нервным водителем.