Инструмент богов

Соболева Лариса Павловна

– Извините, что не позвонил раньше, непредвиденные обстоятельства помешали. Вы встретили мать?

– Встретил, отвез домой.

– Очень хорошо. Серафим, у меня к вам просьба: никуда не выходите из квартиры. Позвоните матери и предупредите ее, чтоб не выходила.

– А почему? Вы же говорили, время есть...

– Объясню завтра. К окнам не подходите. Поостережемся, ладно?

– Хорошо, хотя я не... Вы завтра приедете? Когда?

– Ждите утром. До свидания.

Вячеслав отключил телефон и задумался. Игорь скосил глаза на него – м-да, сыщик приуныл,

словно упал с коня, на котором до этого лихо скакал. Может, устал? Плюс такая досадная нелепость – не спросил сразу, кому передала ребенка Кукушкина. Но что сделано, то сделано, никто не мог предвидеть, что ее отправят на тот свет. Надо бы его приободрить, решил Игорь, начал, правда, издалека:

– Мне кажется, ты преувеличиваешь опасность. Кукушкину уложили по понятным причинам, а чего бояться семейству Чибис?

– Игорь, скажи, пожалуйста... днем ты не заметил «хвост» за нами? – после паузы спросил Вячеслав, не ответив на вопрос.

– Нет. Честно сказать, не думал о «хвостах». А почему ты спросил?

– У меня предположения... э... хреновые.

– Делись уж.

– Кто знал, что мы поедем к Кукушкиной?

– Я. Ты. Далила...

– И?..

– Алик... – протянул Игорь, догадываясь, к чему он клонит.

– Вот именно, Алик.

– Ты сказал следователю?

– Надо иметь стопроцентную уверенность, без нее лучше помалкивать до поры до времени. Далиле, тем более Миле ни слова о Кукушкиной... Алик сам сказал: ребенок – товар, вряд ли его найдем. Знать, что он жив и где-то у неизвестных людей... Нет, лучше даже не думать об этом.

28

Поскольку вчера Игорь вернулся поздно, Далила ничего не добилась от него, утром пристала к главному человеку – к Вячеславу – с расспросами. А он из породы: где сядешь, там и слезешь.

– Рассказывать нечего. Выводы я делаю в самую последнюю очередь, Далила. А пока занимаюсь собирательством фактов. Их мало, слишком мало. Но я человек упорный. Игорь, доедай свой бутерброд и допивай кофе, нам пора. Мы привезем сюда Серафима с Терезой.

– Зачем? – встрепенулась Мила. – Поймите, мне бы не хотелось сейчас встречаться с ними.

– А придется, – категоричным тоном сказал Вячеслав. – Вы все должны находиться здесь, и точка. Я договорился со следователем, к вам приставят охрану из двух человек.

– С каким следователем? – заинтересовалась Мила.

Слава богу, хоть чем-то ее можно растормошить. Вячеслав уж думал, что она состоит из врожденного пессимизма, апатии и бесхребетности. Да, на ее долю выпал редкий кошмар, но есть достойный пример – мать. Разве Далилу жизнь меньше лупит? Ничуть. А она сохранила тонус, не раскисла. Следователя он зря упомянул, но выкрутился:

– Вы писали заявление в милицию? Что, думали, там никто не чешется? А они чешутся. Мы заехали в отделение, нам сказали, какой следователь занимается вашим делом, поехали к нему, обрисовали обстановку. Вопросы есть?

– У меня, – сказала Далила. – Что вы плели про собирательство? Я ничего не поняла. Какие факты? Они уже есть?

– На ответы нет времени, – обрубил Вячеслав. – Дверь не открывать никому. Только мне! Охрана придет, станет у номера, так договорились. Игорь, завтрак окончен, пошли.

Внизу он попросил администратора поставить стулья у номера Далилы и Милы, предупредил, что приедет милиция, стулья для них. Автомобиль Игоря стоял на охраняемой стоянке, выехав оттуда, он задал вопрос, явно занимавший его со вчерашней ночи:

– Как теперь быть с Аликом, Вячеслав?

– Надо выяснить, где он вчера находился в то время, когда застрелили Кукушкину. Если у него нет алиби... то это он.

– Честно, не могу принять такой поворот... А причины? То есть, говоря языком ментов, мотивы какие?

– Я заметил, он до сих пор неравнодушен к Миле. Она же ушла от него, так? А растоптанная любовь часто превращается в ненависть, тем более что Мила была счастлива, у нее не хватило житейской мудрости скрывать свое счастье.

– Ревность, да? – сказал Игорь. – Самолюбие пострадало, да? Не очень убедительно.

– Но по этим причинам преступления совершаются часто, и очень тяжкие. Кстати, на мосту, когда Милу сбрасывал убийца, появился не кто иной, как Алик. Улавливаешь?

– Улавливаю. Он живет в том районе, за мостом...

– Ты был у него дома? И я не был. А если он лжет? Но это легко проверить.

– Не знаю, тебе видней. Алик мне симпатичен.

– Мне тоже. Был. Он крутился вокруг нас, чтобы знать каждый наш шаг. Как я опростоволосился! – психанул Вячеслав, что стало заметно по тому, как он резко выбросил окурок в окно.

– Брось самоедством заниматься. А Далила? Зачем ему убивать тещу, с которой у него прекрасные отношения?

– Покушения на Далилу начались, если мне не изменяет память, за несколько дней до рождения мальчика. Представь, какой удар ждал Милу: мать погибла под ледовой лавиной с крыши, затем якобы умер ребенок...

– Ну, допустим, допустим! – И все же Игорю сложно было перестроиться и считать Алика убийцей. – Можно высказать соображения?

– Конечно. Я не семи пядей во лбу.

– Он нанял двух-трех человек, которые покушались на Далилу. И здесь, в этом городе, орудовала шайка: девица в ресторане, два мужика, ходившие за Милой... Это же огромная сумма. Только Кукушкиной выдано десять тонн. Откуда у Алика уйма денег? Он простой музыкант, пусть солист, но не с мировым же именем. Откуда?

– Этого не знаю. Но денег надо много, тут я согласен с тобой. Если у него нет алиби, мы все узнаем, сам скажет. Его план потерпел фиаско, не исключено, что он попытается прикончить Серафима и Терезу, чтоб добить Милу и запутать нас. Это перестраховка. Забросим в гостиницу Серафима с матерью, поедем к Алику выяснять алиби. Оно должно быть железным.

Серафим был наготове – одет в костюм и при галстуке, ждал гостей, теряя терпение и нервничая. Все это явственно читалось в его облике, чувствовалось в поведении, он даже не предложил пройти в комнату. А Вячеслав и не собирался рассиживаться: