Интеллект в подарок
Шрифт:
— Ничего себе? — удивился я.
— А как ты думал? Это же неподчинение прямому приказу вышестоящего командования. Приказы об обучении и сдачи экзаменов экстерном идут с самого верха от начальника генерального штаба и завизированные наркомом обороны. Невыполнение такого приказа есть военное преступление. Все такие приговоры были вынесены военным трибуналом. Всё согласно пунктам закона. Часть смертных приговоров была обжалована и заменена долгими сроками заключения. Расстреляли в основном тех, кто кроме этого оказался замешан в заговоре 1936 года, но тогда отделался лёгким испугом.
— Понятно, — уже спокойнее отреагировал я.
— Что лично мне не понравилось,
— И куда их направляют? — спросил я.
— В основном на заводы, простыми рабочими. Причём без права в течение нескольких лет (от 3 до 10) менять место жительства и место работы.
— И кем их заменяют в частях? — спросил я.
— Ты не поверишь, Василий, экстернами. Вчерашний неграмотный крестьянин или полуграмотный рабочий, а через полгода он уже командир. Я, к сожалению, не в курсе, как происходит обучение во сне, какое оборудование там применяется. Кого не спросишь, никто толком ничего не знает. Говорил с несколькими курсантами, прошедшими через такое обучение, но и они мало что знают. Рассказывают какие-то сказки, в которые трудно поверить.
— Чистки затронули и военные учебные заведения, — продолжил он свой рассказ. — У нас тоже многих уволили, преподавать некому. И очное преподавание заменили тем же экстернатом. Ладно, хотя бы сохранили вступительные экзамены. Они, как и прежде проходят в сентябре. Затем список, прошедших по конкурсу утверждают в наркомате обороны, после чего происходит зачисление в академию.
— А условия поступления остались прежними? — спросил я.
— Да, тут всё, как раньше. Вот после зачисления всех первокурсников около недели обучают во сне, после чего возвращают обратно в части. Через полгода, в конце марта, начале апреля собирают их снова в академии для сдачи экзаменов и нормативов. Это занимает полтора-два месяца. Испытания выдерживают примерно три четверти от числа зачисленных. После этого курсантов отправляют на трёхмесячную стажировку. Кто куда попадёт, но учитывают и индивидуальные пожелания. Кто-то тяготеет к штабной работе, кто-то к командной. Учитывают и успеваемость. Должности, занимаемые нашими экстернами на стажировке, начинаются с батальонного, а то и полкового уровня.
И, наконец, для завершения учёбы каждый экстерн выбирает из предложенного списка индивидуальную тему для выпускной работы, которую защищают в академии в конце года. В академию выпускники приезжают в начале ноября и до декабря они шлифуют выпускную работу, консультируясь с нашими преподавателями. К каждому выпускнику прикрепляют индивидуального куратора, специалиста по теме работы. Итого, само обучение происходит во сне, вне стен академии, а приём экзаменов и защита выпускной работы занимает от силы 5 месяца.
Азаркин замолчал, прихлёбывая остывший чай. Потом сказал:
— Сейчас идёт обкатка этой схемы. Если всё пойдёт хорошо, то мы сможем удвоить, а потом и утроить выпуск слушателей академии. Только так их уже нельзя будет называть. Придётся нам называть их курсантами, как в военных училищах или экстернами академии.
—
— Да, нынче весной у нас был первый выпуск экстернов. И ты знаешь, результаты были впечатляющие. Мы ожидали худшего.
— А очное отделение вы ликвидировали?
— Да, было принято такое решение. Причём, приём экстернов тоже увеличен до 100 человек. Я тебе всё рассказал, а решение принимать тебе.
— Я все же рискну поступить в академию. Право такое у меня есть. Я регулярно связывался с Верой по телефону, рассказывал ей о своих успехах, так что вы, наверное, в курсе.
— Я хотел бы услышать о твоей служб е от тебя самого, а Вере я особенно не верю, она и приврёт, недорого возьмёт. Детдомовское прошлое всё же сказывается.
— Хорошо, — согласился я. — Итак, в ОБВШ я поступил 30 сентября, октябрь месяц отучился со всеми, в ноябре сдал все экзамены и нормативы за первый курс и отправился на стажировку. Попал в 11-ю механизированную армию ЛВО, в 257 полк. А тут как раз в Белоруссии и Украине случился заговор и мятеж, и я попал на границу с Польшей. Потом участвовал в Освободительном походе. На конец января 1937 года я занял должность командира роты и получил звание лейтенанта. В феврале меня отпустили в ОБВШ для завершения учёбы. За две недели я сдал все полагающиеся экзамены и выполнил все нормативы по практической части. Моё участие в боевых действиях зачли в качестве оставшихся двух стажировок. Два месяца прослужил и в мае попал на Халхин-Гол. Вернулся оттуда уже только в октябре в звании старшего лейтенанта, но на вступительные экзамены в академию не успел. Потом началась финская война, там я получил капитана и занял должность начальника штаба батальона. Не успела закончиться Зимняя война, как меня отправили в Испанию. Ближе к лету я подал рапорт о своём желании продолжить военное образование в Военной академии имени Фрунзе. И вот я здесь, перед вами. Вернулся из Испании неделю тому назад.
— Ну, что же, Василий, очень даже неплохо. И МГУ за год окончил, и среднее военное образование получил и повоевать успел. Наверное, артиллерийское отделение ОБВШ окончил?
— И пехотное отделение тоже, — ответил я.
— Вот даже как, — удивился Азаркин.
— И да, качество знаний, полученных во сне нисколько не хуже, а даже лучше, полученных традиционным способом. Убедился в этом лично.
— И теперь ты надумал таким же образом окончить академию.
— Совершенно верно.
— И куда ты нацелился? — поинтересовался Азаркин.
— Для начала к вам, Филипп Ерофеич, в Военную академию имени Михаила Васильевича Фрунзе. А уж потом, лет через несколько, можно и академию Генштаба окончить.
— В генералы метишь?
— Если честно, то пока не решил окончательно. Всему своё время, так что поживём — увидим.
— Ну, что же, можно и к нам. Вступительные экзамены у нас как раз в сентябре проходят. Собирай нужные документы и приходи. Хорошо бы иметь рекомендацию с места службы, но это не обязательно.
— А у меня есть, мне генерал-майор Качалов написал. Я все-таки не зря три месяца из окопов не вылезал, навоевался по самую макушку. По крайней мере, под пулями походил, через бомбёжку прошёл, даже в разведку ходил. На испанском я говорю, как местный, никто вообще ни разу и не заподозрил, что я не испанец. Наоборот, нашим несколько раз приходилось доказывать, что я русский, а не испанец. Ну, и на штабной работе себя тоже попробовал.
— Ты, смотри! Наш пострел везде поспел!
— Не поверите, Филипп Ерофеич, само все так сложилось. Никуда специально не просился. Куда посылали, туда и шёл. Брал под козырёк и шёл.