Интендант третьего ранга

Дроздов Анатолий Федорович

Семен снял вьюк с лошади, с шинелью в руках спрыгнул в яму, расстелил одну полу в головах, другую присобрал у стенки. Крайнев подтащил к яме сначала обозника. Семен принял его и, удержав под мышки, бережно уложил на дно. Когда интендант занял место рядом, Семен аккуратно укрыл лица убитых свободной полой шинели.

–  Погоди!
– окликнул Крайнев, видя, что Семен вознамерился выбраться. Он стал стаскивать сапог.

–  Оставь!
– прикрикнул Семен.
– Ему, - он кивнул на интенданта, - уже не надо, а ты босой.

Крайнев

спорить не стал, и они вдвоем быстро забросали могилу песком. Семен ловко сформировал могильный холмик, затем они обложили его дерном. Пошли к немцам. С обоих Семен предварительно стащил сапоги. Крайнев, спохватившись, расстегнул на убитых мундиры, вытащил наружу круглые жетоны с личными номерами и разломил каждый по просечке. Отломанные половинки забрал себе.

–  Немцы так делают, - пояснил в ответ на немой вопрос Семена.
– Если вдруг вздумают раскопать, подумают: хоронили свои.

Семен кивнул, с любопытством рассматривая отломанные половинки. На одной пуля вырвала с краю кусок металла.

–  Метко стреляешь!
– заключил Семен.
– Две пули - два немца!

Крайнев понял, что Настя проговорилась.

–  Тольке две пули и было, - буркнул, как будто это объясняло его меткость.

–  Как звать тебя?
– вдруг спросил Семен.

–  Брагин, Савелий Ефимович, - ответил Крайнев, вспомнив имя убитого офицера.
– Интендант 3го ранга…

–  В ту войну интенданты не воевали… - недоверчиво хмыкнул Семен, но спорить не стал.
– Спасибо тебе за дочку!

Крайнев глянул на него удивленно.

–  Не случись ты, прямо б на немцев выскочила!
– пояснил Семен.

–  Она ж не солдат…

–  Зато девка! Не знаешь, что солдатня с ними делает?…

Крайнев кивнул. Вдвоем они быстро закопали немцев, бросив на лица трупов оставшуюся шинель. Укрывать их, как своих, Семен и не подумал. Покончив с работой, он воткнул лопату в холмик (дерном обкладывать его тоже не стали) и вытащил из кармана штанов кисет. Свернул махорочную цигарку и предложил кисет Крайневу. Тот покачал головой.

–  Спички забыл!
– растерянно вспомнил Семен.

Крайнев сходил к телеге, нашел среди изъятого немецкого барахла никелированную зажигалку и отдал Семену. Тот крутанул колесико и с наслаждением затянулся.

–  Куда ты теперь?
– спросил, выпуская дым.

Кранев пожал плечами. Он и в самом деле не знал ответа.

–  Пойдем ко мне!
– предложил Семен.
– Пообедаем… Покойников помянуть надо…

Крайнев задумчиво посмотрел в сторону деревни.

–  Не увидят!
– понял его посвоему Семен.
– Я с краю живу, к тому же люди по хатам сидят, даже к окнам подходить боятся. Днем немцы через деревню проехали. Вот эти, - он кивнул в сторону могилы.
– На них тот командир с солдатом и выскочили…

Крайнев кивнул и забрался в телегу. Семен похозяйски взял вожжи, и они тронулись. Поскрипывали колеса, недовольно

фыркали привязанные к телеге кони, Крайнев сидел, свесив ноги, и пытался осмыслить происшедшее. Это был не сон. Не было странности, характерной для сновидений, все вокруг было реально и зримо. Он поднес к глазам ладони и увидел под подушечками пальцев свежие мозоли от лопаты. Потрогал. Мозоли отзывались легкой болью - как и должны отзываться свежие мозоли. Все было реально: пыльная дорога, телега, солома, на которой он сидел, успокаивающая тяжесть винтовки в руке и спина Семена, маячившая впереди. Реально было все, оставалось только понять, как он здесь очутился?

–  Какое сегодня число?
– спросил Крайнев.

–  Второе августа 1941 года, - ответил Семен, не оборачиваясь.
– Праздник, Ильин день…

2

Настя углядела их издалека: ворота ближнего к лесу дома отворились, как только телега подъехала. Пока Семен с дочкой распрягали, расседлывали и заводили в сарай лошадей, Крайнев отнес в сени оружие и вещи. Только ящик с взрывчаткой сволок на огород от греха подальше. Затем подошел к жестяному рукомойнику, подвешенному на заборе. Вместо мыла в аккуратной коробочке рядом с рукомойником желтел мелкий песок.

–  Кончилось мыло!
– вздохнул Семен, подходя.
– А купить негде - война. Ни постирать, ни помыться…

К удивлению Крайнева песок легко оттер грязь с его ладоней. Сполоснув руки, он умылся. Настя подала льняной рушник. Утираясь, Крайнев разглядывал девчушку. Нашел, что она старше, чем показалось вначале, лет семнадцати. "Просто невысокая и худенькая, - понял Крайнев, - но симпатичная… Немцы б такую не минули…" Настя, смущенная его взглядом, закраснелась. На запунцовевшей коже щек проявились мелкие веснушки.

Семен позвал его в дом. Внутри изба была небольшой, но чистой. Дощатый пол, выскобленный до бела, лавки у стен, крепкий стол… У порога Семен скинул сапоги, Крайнев последовал его примеру. Ступать босиком по прохладным, гладким доскам пола было приятно. Они сели на широкую лавку, Настя, выхватив из печи, поставила на стол большую чугунную сковороду, где скворчала яичница с салом.

"Это ж сколько канцерогенов!" - подумал Крайнев, разглядывая толстые, зажаренные до коричневой корочки, ломти свинины.

–  Богато живем!
– хмыкнул Семен, посвоему поняв его интерес.
– Власть бежала, люди колхозный свинарник растащили. Порезали поросят на радостях…

На столе появилась бутылка, заткнутая бумажной пробкой и два граненых стакана. Семен разлил прозрачную жидкость из бутылки.

–  Помянем рабов божьих!
– сказал, беря свой стакан.
– По правилам полагается молитву прочесть… - Семен вопросительно глянул на гостя.

Крайнев понял это посвоему, встал и повернулся к иконе в углу. Перекрестился.