Интернет как иллюзия. Обратная сторона сети
Шрифт:
Это еще один случай, когда мирный переход Восточной Европы к демократии был воспринят на Западе как неоспоримое доказательство неизбежного возникновения демократии после падения государства, управляемого тиранами-жуликами. На самом деле мирный переход к демократии стал результатом воздействия экономических, культурных и политических факторов, уникальных для этого региона, и конкретного исторического момента. Ход этой мирной трансформации не был предопределен неким законом природы, гласящим, что люди всегда стремятся к демократии и, если устранить все препятствия, она обязательно восторжествует. Утопичность этого подхода стала очевидной в 2003 году, когда после свержения в Багдаде статуи Саддама Хусейна ничего похожего на восточноевропейскую посткоммунистическую демократию не началось. Холмс в другой своей статье так резюмировал редукционистские взгляды: “Снимите крышку, и оттуда вылетит
Хуже авторитарного государства только авторитарное государство, которое терпит крушение. То, что интернет вооружает и подкармливает многие группировки, которые ущемляют права граждан и причиняют вред различным меньшинствам, скорее приведет к стремлению общества к более сильному государству, способному защитить граждан от беззакония в киберпространстве. Так как распространители детской порнографии, гангстеры, националисты и террористы пользуются возможностями интернета для того, чтобы причинить как можно больше вреда, терпение общественности рано или поздно иссякнет. Когда китайские “сетяне” становятся жертвами “поисковиков плоти”, они не ждут Робин Гуда. Они ждут от своего правительства – в остальном авторитарного, – что оно примет законы о защите частной жизни и обеспечит их исполнение. Коррумпированные правоохранительные органы России иногда допускают утечки баз данных, содержащих личную информацию множества граждан, в том числе их паспортных данных и номеров мобильных телефонов. Впоследствии эти базы данных всплывают на коммерческих сайтах в интернете. Это вряд ли заставляет россиян славить достоинства ограниченной власти. Помножьте силу интернета на несостоятельность слабого государства – и вы получите анархию и беззаконие. Причина, в силу которой многие обычно тонкие наблюдатели видят демократию там, где ее нет, заключается в том, что они путают либерализацию доступа к средствам коммуникации с либерализацией общества. На самом деле увеличение и удешевление средств коммуникации – если они попадут не в те руки – приведут не к расширению, а к сворачиванию демократии.
Это очень похоже на дискуссию о сравнительных достоинствах блогинга и журналистики. Сейчас любой может вести блог, поскольку средства производства и распространения информации дешевы. Тем не менее наличие у каждого гражданина блога само по себе не оздоровит западную демократию. Напротив, возможные побочные эффекты (исчезновение независимых наблюдателей, неожиданных новостей, дальнейшая поляризация общества) могут перевесить неочевидную пока пользу революции блогеров. (Это не значит, разумеется, что правительство или частные структуры не в состоянии справиться с этими эффектами, приняв ряд разумных мер.) Почему мы должны иначе отнестись к интернету и политике? Как мы знаем, многие общественные проблемы после расцвета социальных медиа могут значительно усложниться. Нам следует начать принимать в расчет всю совокупность побочных эффектов, а не только то, что издержки массовой политической деятельности радикально уменьшились.
Рассуждая об ошибочности концепции “чем проще доступ к технологиям, тем больше демократии”, Джеральд Доппельт, профессор философии Калифорнийского университета в Сан-Диего, предлагает еще одну тему для размышлений: “Для того, чтобы оценить влияние некоторого шага в сфере технической политики на демократизацию техники и общества, следует поинтересоваться тем, какая именно группа выступает в защиту технологии, какое положение она занимает в обществе, что она не приемлет, какое этическое значение для идеалов демократии имеют технические изменения, к которым эта группа стремится”. Без этого и самые прозорливые наблюдатели не уйдут дальше парадоксального вывода, будто использование “Аль-Каидой” блогов идет на пользу демократии, потому что блоги открывают новые легкие пути к участию общества в политике. Стоит избегать любой концепции демократии, которая считает доступность мобилизации населения единственным критерием демократизации, особенно сейчас, в бурную цифровую эпоху.
Уклонение от ответов на поставленные вопросы также помешает спрогнозировать политические последствия либерализации доступа к технологиям. Лишь безответственные теоретики могут оправдывать облегчение доступа к оружию в терпящих крушение государствах. Но у интернета столько положительных сторон – в частности, он способствует свободе слова, – что аналогия с оружием мало кому приходит на ум. И все же польза интернета не всегда перевешивает его негативные стороны. Даже если пистолет использовать как рупор, государству стоит присматривать за оборотом оружия. Но за ярким знаменем борьбы за свободу интернета можно так и не увидать, что интернет – гораздо больше чем рупор демократии и может быть использован
Почему рациональная политика не умещается в 140 символов
По мере того как интернет становится все более заметным посредником в американской внешней политике, нам приходится постепенно отказываться от контроля над ним. Конечно, эра, когда дипломаты могли взять тайм-аут, чтобы сформулировать обоснованную, осторожную позицию в связи с тем или иным событием, закончилась с изобретением телеграфа, который практически лишил дипломатический корпус самостоятельности. С тех пор осмотрительная внешняя политика пришла в упадок. Джон Херц, известный специалист по международным отношениям, в 1976 году заметил, что “там, где прежде можно было действовать более неспешно, но в то же время хладнокровно и обдуманно, теперь приходится действовать или реагировать безотлагательно”.
В эпоху интернета дипломаты не только лишились самостоятельности. Она ознаменовала также закат рациональной политики: современные политики получают так много информации, что не могут ее обработать, а мировая общественность, мобилизованная при помощи цифровых технологий, требует немедленного ответа. Не будем обманываться: политики не в состоянии выработать эффективную политику под впечатлением от просмотра кровавых видеороликов, в которых иранские оппозиционеры умирают на улице.
В 1992 году Джордж Ф. Кеннан (крестный отец американской дипломатии и автор знаменитой “Длинной телеграммы” из Москвы, которая во многом сформировала американское мышление эпохи холодной войны и помогла выработать политику сдерживания) пришел к убеждению, что СМИ лишили Америку способности проводить рациональную внешнюю политику. Уже тогда вирусное видео политического содержания кормило телесети. После просмотра на канале Си-эн-эн страшного ролика, в котором тела нескольких американских рейнджеров тащат по улицам Могадишо, Кеннан с горечью записал в дневнике (эта запись вскоре появилась в виде колонки в “Нью-Йорк таймс”): “Если американской политикой… будут управлять эмоциональные порывы публики, особенно вызванные коммерческой телеиндустрией, то в ней не останется места не только для меня, но и для тех структур, которые традиционно считались ответственными совещательными органами власти, как исполнительной, так и законодательной”. Слова Кеннана вскоре повторил Томас Кинан, директор проекта по изучению прав человека в Бард-колледже: “Рациональное осмысление информации, необходимое для выбора линии поведения, теперь поглощено и вытеснено эмоциями, и ответными реакциями сейчас управляет, вернее, дистанционно управляет телеизображение”.
Сегодня, когда телеизображение заменили ролики “Ю-Тьюба” и сердитые твиты, порог вмешательства оказался еще ниже. Для того, чтобы Госдеп попросил “Твиттер” отложить работы по техобслуживанию, было достаточно потока твитов крайне сомнительного происхождения. Когда весь мир ждет вашей немедленной реакции, а в электронной почте дипломатов накапливаются горы твитов, вы вряд ли станете полагаться на уроки истории или даже на собственный опыт и ошибки. Вы рассудите так: твиты + молодые иранцы с мобильными телефонами = твиттер-революция.
Уильям Шейерман, политолог, исследующий роль скорости в международных отношениях, справедливо заметил, что “историческая амнезия, порожденная обществом, помешанным на скорости, ведет к пропагандистским, литературным пересказам прошлого, в которых политическая история изложена к очевидной выгоде господствующих в настоящее время политических и экономических групп”. Очевидно, общество, помешанное на скорости, должно быть озабочено и литературными пересказами событий совсем недавнего прошлого. А решения политиков, более не руководствующихся фактами, скорее всего окажутся неверными.
“Вирусный” аспект сетевой культуры вряд ли благотворно сказался на способности дипломатов ясно мыслить. В 90-х годах многие политические аналитики и политики клеймили (немногие – прославляли) так называемый эффект Си-эн-эн – способность современных СМИ оказывать давление на тех, кто принимает решения, передавая “картинку” с места конфликта и иногда вынуждая их делать то, что в другой ситуации они никогда не сделали бы. Влияние Си-эн-эн на внешнюю политику – предполагаемое, недоказанное – в 90-х годах можно объяснить по крайней мере тем, что телекомпания служила рупором неких идеалистических и даже гуманистических идей. Мы знаем, кто стоял за Си-эн-эн и каковы были их взгляды (по большей части либеральные).