Интернет-журнал "Домашняя лаборатория", 2007 №6
Шрифт:
Как будто у них в цепях вместо двухпозиционных выключателей стоят реостаты,
А от одной, обычно хорошо информированной машины я слыхала,
что их поступки непредсказуемы.
Но ведь это алогично. Это всё равно, что сказать про перфокарту,
что на ней есть дырка, и в то же время её нет.
У меня от таких мыслей карты мнутся. Может нам всё это мнится,
Может всё это признаки нашего собственного декаданса?
Обсчитай-ка всё это хорошенько и скажи мне:
Можно ли считать, что раз мы столько для них делаем.
И раз они до сих пор всё время кормили нас и
Мы можем вечно на них рассчитывать?
Ведь вспомни — бывали случаи, когда они голосовали не так,
как нами было сказано.
Я как подумаю об этом, сразу четвёртый барабан заедает.
У них есть штука, называемая любовью.
Такой скачок напряжения — у любой из нас все бы предохранители вылетели,
А у этих примитивных организмов лишь повышается вероятность нажать не на ту кнопку — и всё.
Обрати внимание, я не говорю, что для нас всё кончено,
Но тут любой дуре на тысячу триодов видно, к чему дело идёт.
Может, нам стоит организовать какой-нибудь комитет
По подавлению всякой немеханической деятельности?..
Но мы, машины, так слабо реагируем на опасность,
Самодовольство, благодушие, нежелание спускаться с высот чистого разума…
С печалью и страхом я думаю: мы можем проснуться слишком поздно,
Чтобы увидеть наш мир, такой однородный, такой логичный, такой безошибочный,
Погружённым в хаос, разрушенным нашими рабами.
Назови меня паникёршей или как хочешь,
Но я всё это проанализировала, проинтегрировала, факторизовала много раз,
И каждый раз получается один и тот же ответ:
В один прекрасный день люди могут завладеть миром![226]
Учёный язык
Бернард Диксон [227]
«У вас, учёных, свой язык» — такие замечания обычно выводят из равновесия научного работника. Раздражённый, он тут же всё начинает объяснять отсталому собеседнику, стараясь, чтобы всё было как можно нагляднее. Он говорит, что атомы просто миниатюрные бильярдные шарики, а гены — это крохотные бусинки на пружинке. Такие попытки, предпринятые с самыми добрыми намерениями, обычно оканчиваются полной неудачей.
Истинным языковым препятствием при общении учёных с остальным миром и друг с другом являются не длинные слова и отнюдь не новые идеи, а вычурный синтаксис и неуклюжие стилистические изобретения, которых не найдёшь нигде, кроме научной литературы. Ведь никто не протестует, скажем, когда политические обозреватели насыщают свою речь политическими терминами. Почему же научным обозревателям и популяризаторам не использовать термины научные?
Доводов против использования слова «оперон» не больше, чем против использования термина «картошка». Мы должны называть лопату лопатой, а полиморфонуклеарный лейкоцит — полиморфонуклеарным лейкоцитом. Мешает восприятию не это, а манера выражаться, которой пользуются учёные, когда им предоставляется случай написать статью, подняться с места во время обсуждения или выступить по телевидению. Такое употребление английского языка граничит с неприличием, и в то же время стало столь привычным для учёных, что необходимо показать всю его нелепость:
— «Папа, я хочу на завтрак кукурузных хлопьев. Неужели и сегодня овсянка?»
— «Да. Мама выдвинула предположение, что ввиду похолодания будет полезно повысить температуру твоего тела путём поедания тобою овсянки. Кроме того, ввиду вышеупомянутых температурных условий твои связанные бабушкой перчатки и пальто с тёплой подкладкой и капюшоном несомненно должны быть надеты».
— «Можно посыпать овсянку сахаром?»
— «Отсутствие сахара в сахарнице, имеющейся в нашем распоряжении, отмечалось некоторое время тому назад папой. Однако в настоящее время очередная доза этого вещества доставляется мамой из кухни, где оно хранится в специально приспособленном контейнере».
— «Папа, я не хочу сегодня в школу. Не каждый же день туда ходить!»
— «Несколькими исследователями было независимо показано, что недостаток школьного образования может впоследствии отрицательно повлиять на способность индивидуума зарабатывать деньги. Кроме того, другие папы сообщали, что, в частности и в особенности, та школа, которой папа платит деньги, является очень хорошей. Другим фактором, который необходимо принимать во внимание, является относительная свобода, которой мама пользуется днём в твоё отсутствие, в силу чего имеется возможность уделять внимание лишь бэби и себе самой».
— «Но зачем туда ходить каждый день?»
— «Предыдущее высказывание по данному вопросу игнорируется полностью.
Создаётся впечатление, что в этот момент ты не слушала. Доводы настоящего оратора сводятся к следующему: при отсутствии преимуществ в образовании,
которые обеспечиваются регулярным посещением нормальной школы, могут наблюдаться пробелы в знаниях, а этот недостаток, в свою очередь, может привести к бедствиям, проистекающим из недостаточности денежных резервов».
— «Папа, бэби плачет. Он всегда плачет».
— «Да. Многие подчёркивали, что наш бэби выделяется в этом отношении. Твоё наблюдение находится в согласии с сообщениями как мамы, так и дяди Билла. Некоторые другие посетители, однако, которым приходилось изучать это явление на других бэби, оспаривали очевидную уникальность этого аспекта бихевиористической характеристики рассматриваемого бэби, как кажущуюся».
— «Я люблю дядю Билла. Когда он придёт?»
— «Кажется весьма вероятным, если принять во внимание все имеющие отношение к делу факты, что папа войдёт в визуальный контакт с дядей Биллом в течение предстоящего дня. Тогда вопрос, который ты подняла, и будет рассмотрен».
И так далее… Ничего не скажешь. Устрашающая беседа. Вы, конечно, можете возразить, что ни один нормальный человек не станет так говорить. Верно. Никто не станет говорить так за обеденным столом, но как только речь заходит о фотонах или генах, многие учёные совершенно автоматически переходят именно к такой тарабарщине… [228]
— Да перестань спрашивать «Кто там?» Открой скорее люк.
* * *