Интервенция
Шрифт:
– Едем! Пить будем потом! – скомандовала она безапелляционным тоном.
Есть люди, отчаянная смелость которых является следствием полного отсутствия мозгов. Речел была именно из таких. Она никогда раньше не работала в военной журналистике и не имела дела с криминалом. Поэтому даже представить себе не могла, чем могут кончиться такие поездки. Девица была твердо убеждена, что, поскольку она является гражданкой США, с ней ничего и нигде не может случиться. Лишить ее этой святой уверенности не смогли даже трупы американских солдат, на которые она здесь успела наглядеться. Вид многочисленных убитых соотечественников на ее мировоззрение никак не повлиял.
– Показывай дорогу, – бросила она спутнику и завела мотор.
Проехали они довольно далеко. Миновали Невский проспект, название которого даже Речел сумела запомнить, переехали одну из бесчисленных речек, свернули на какую-то длинную улицу, а потом зарулили во двор.
– Теперь вылезаем, и двигай за мной, – сказал ее спутник.
Мужик пошел куда-то в угол, где виднелась дверь парадной. Ступени вели вниз. Они спустились по ним и оказались в подвале, в полной тьме. Впрочем, мужик тут же вытащил из угла какую-то штуковину, оказавшуюся допотопным керосиновым фонарем. На родине Речел, в Новой Англии, такими штуками любили украшать кабачки в стиле ретро. Чиркнула спичка, вспыхнул свет – и журналистка увидела, что находится в довольно обширном сводчатом подвале. В углу стоял стол, на котором лежала какая-то донельзя грязная стеганая одежда и резиновые сапоги. Мужик скинул плащ и натянул все это на себя.
Потом он оглядел Речел:
– Одежка у тебя не для этих мест, но что делать. Спецодежды тут больше нет.
Посередине подвала в полу обнаружился люк. Мужик залез в него, из тьмы донесся его голос:
– Валяй спускайся, я тебя подстрахую.
Спуск был коротким, метра три. Внизу оказалось небольшое помещение, откуда вел проход, наполовину прикрывавшийся железной дверью невероятной толщины, снабженной чем-то вроде рулевого колеса. У Речел под ложечкой засосало от сладкого предчувствия – она шла в тайные бункеры международной наркомафии. Девица уже представляла себе бестселлер, который появится на прилавках Америки и сделает ее известной всему свету. И тут раздался большой «плюх!». Замечтавшись, Речел ступила не туда и провалилась по колено в какую-то дурно пахнущую жидкость.
– Осторожнее, подруга.
Миновав дверь, они оказались в огромном помещении, сплошь занятом двухэтажными нарами. Миновав его, снова вошли в такую же железную дверь.
– Теперь снова осторожнее.
Опять последовал спуск по вертикальной лестнице. Теперь они находились в узкой кишке, с полтолка которой свешивались мерзкого вида наросты. Тут Речел снова не повезло. На этот раз она грохнулась уже во весь рост – вся одежда и лицо оказались в липкой грязи.
– Я же говорил, осторожнее… Тут тебе не Невский проспект.
Кое-как вытерев грязь, журналистка поспешила вслед за мужиком. Некоторое время они шли по узкому и низкому коридору, по стенам которого тянулись толстые кабели. Снова куда-то поднялись – и оказались в круглом колодце, посредине которого находилось некое сооружение из ржавого железа.
– Ну, давай бабки.
– А… товар? – спросила Речел, подражая крутым персонажам боевиков.
– Не боись, я никого не кидаю.
Получив деньги, мужик показал на сооружение, возле которого они стояли, – это было нечто вроде бочки или выпирающей из пола обрезанной трубы.
– Вот
Речел по кинофильмам как-то иначе представляла себе процесс продажи крупных партий наркотиков. А тут… Не было ни дорогих машин с тонированными стеклами, ни элегантных людей с мрачными лицами, ни громил с автоматами. А была труба или бочка, заглянув в которую журналистка убедилась, что та до отказа набита этой самой мерцающей синей «глиной».
– И… сколько?
– Сколько тут? Полтонны, наверное. Не парься, тебе хватит.
– Да нет… Сколько стоит грамм?
– Не понял. Какой грамм? Почему он должен что-то стоить? Смешная ты, право слово. Ты мне деньги заплатила – я тебе место показал. Чего тебе еще? Бери сколько хочешь. Если мешка нет, вон держи, у меня пакет с собой. Да ты не жадничай, если еще понадобится, снова придешь. А если дорогу не запомнила – давай еще десятку, когда выйдем на свет, я тебе схемку нарисую. Только у меня такая просьба – не показывай это место кому попало. А то начнется тут проходной двор… Набегут всякие дураки. Особенно из ваших, которые без понятия.
– И что, многие про это место знают? – пролепетала Речел, ничего не понимая.
– Про это место – я, Сева, Пархатый и Дымок. Ты пятая будешь. Но ты не парься – здесь на всех хватит. А если не хватит – найдем другое место.
– А… оно не одно?
– Нет, ты все-таки какая-то странная. Да полно таких мест! Вопрос ведь не в том, чтобы эти места найти. Если пошаришься по подземельям – так при желании найдешь. Вопрос в том, как эту лабуду загнать. Для этого надо иметь нужные контакты с финиками или чухонцами. Вот это каждый бережет как зеницу ока. Ладно, бери сколько надо – и пошли.
– Я потом…
– Как хочешь, твое дело. И вот еще что. Если будешь приходить, можешь брать мою одежду и сапоги. Только клади на место. И фонарь если возьмешь, пополняй в нем керосин. Лады?
– А… мафия?
– Какая мафия? Мафия раньше у нас была. А как начался бардак, так все и свалили. Что здесь мафии делать? И бизнесмены свалили. Только такие, как мы, раздолбаи и остались.
– Я не о том. – Речел наконец смогла собраться с мыслями. – Кто это все сделал?
– Да никто не делал, я так полагаю! Само собой как-то вышло. Как нефть в земле образовалась? Ее ж никто специально не делал. Так и тут. Экология плохая, стоки канализационные из прохудившихся труб просачивались, пока работала канализация. Плюс еще химия всякая, разные там кислотные дожди. И еще такая штука. Ведь, ну, ты видела – это бомбоубежище. Может, здесь какая-нибудь фигня страшная была запрятана на случай войны… Рассказывают, еще когда коммунисты только-только грохнулись, так люди тоже под землю полезли, подломили склады, там лежали на случай войны какие-то аптечки – то ли против радиации, то ли против химии, то ли еще против чего… В общем, наркоманы тогда этой дрянью долбились и очень даже были довольны. Вот и тут что-то такое образовалось… А я что, химик или геолог, чтобы в этом разбираться?
…Рыдать Речел начала еще в машине. Рыдала всю дорогу, а потом, даже не почистившись, побежала за утешением к Джекобу. А утешать ее пришлось Риккардо.
– Шеф, а я вот одного не понял: чего она так расстраивается? Что отдалась простому солдату? Говорят, до этого ниже офицера она не опускалась, – удивлялся латинос. – Ведь, как я соображаю, тайну-то этой дряни она раскрыла все-таки? Так в чем проблема? Накатает про это дело статейку или там фильм снимет – и все будет в лучшем виде.