Интервью для Мэри Сью. Раздразнить дракона
Шрифт:
Я лишь сглотнула. Змея высунула язык, который тут же затрепетал, словно пробуя воздух.
— А я все гадал, что мне твой шейный обруч напоминает… — Лицо дракона закаменело.
— Кнесса Раана. Вот так встреча! — процедил шкура, глядя на меня. — Теперь понятно твое стремление добраться до Верхнего предела. У жениха под боком всяко лучше, чем среди диких лесов. А привязала Брока клятвой, чтобы полюбоваться его отсеченной головой, когда он будет проводить тебя сквозь крепостные ворота?! — скорее не спрашивал, а утверждал оборотень, и под конец припечатал: — Ну ты и стерва!
В словах перевертыша было столько яда, что стая скорпионов нервно щелкала клешнями в сторонке. Зато змея конкурента по нейротоксинам терпеть не собиралась и угрожающе зашипела. Я же старательно отыгрывала труп с рептилистой удавкой на шее: не шевелилась и даже не дышала.
Змеевна заскользила по моей коже и напружинилась, будто готовилась для броска.
— Не провоцируй кнесскую печать, — вкрадчивый голос Брока стал неожиданностью и для меня, и для оборотня. А потом дракон и вовсе не заговорил, а зашипел.
Звуки, столь чуждые человеческому уху, как ни странно, подействовали успокаивающе. Сероузорная, внемля своеобразной колыбельной ящера, даже расслабилась. Во всяком случае, мышцы ее живота уже не были твердокаменными. Через минуту они и вовсе стали медленно, ритмично сокращаться. Будто рептилистая печать только что проглотила мышь и сейчас усердно пыталась ее переварить.
Я позволила себе сглотнуть, когда почувствовала, что змея стала неподвижной и начала тяжелеть.
— Ч-ч-что это было? — выдавила из себя, осторожно прикрываясь полой плаща.
— Это у тебя стоит спросить, Раана. — Блохастый, не тявкнувший ни звука после того, как Брок его осадил, вновь подал голос. — Простые украшения не способны оживать. Только кнесские печати могут по своей или хозяйской воле становиться то металлом, то обычными земными тварями. И у каждого повелителя знак власти свой: у кнесса болотников — в виде тритона, а у владетеля равнинных земель, твоего отца, — змея.
Возразить я не успела, меня опередил дракон.
— Она не кнесса, — задумчиво заявил ящер и пояснил: — Печать не родная, она не умеет ею управлять. К тому же я успел убедиться, что Лекса, — мое имя он выделил особо, — родом точно не с равнин.
— И как же ты в этом убедился? — Йон и не думал сдаваться. — Или она заверила тебя жаркими ночными стонами?
Кулаки Брока побелели, на скулах заходили желваки. Йон тоже смотрел с вызовом.
Эти двое были больше, чем просто друзья. Побратимы. Но сейчас каждый из них стал для другого и обвинителем, и судьей, а через пару мгновений мог оказаться палачом.
Я не понимала всего, но из обрывков разговоров, отношения Брока к людям, поведения оборотня складывалась безрадостная картина.
Кнесса, умирая, пожертвовала жизнь и силу, притянув меня, чтобы я стала курьером. Раана должна была сама отдать печать стражу Верхнего предела, своему жениху, надо полагать (если только слова Йона не ложь). Получается, что эта печать — и есть что-то вроде приданого? Только если у обычной девушки приданое идет довеском к ней самой, то в случае с кнессой, скорее, она шла дополнением к печати. Ее последние слова «сохрани мир»… Видать, змеевна — весьма ценная штука, а брак должен был стать династическим.
Но это — лишь мои предположения. Для точных выводов пока было слишком мало данных. А если не поторопиться, то два моих источника информации могут засохнуть. В смысле, сдохнуть, сломав друг другу что-нибудь, а с учетом того, что оба, судя по всему, воины, поломка может быть весьма качественной…
Вот только встревать между молотом и наковальней одной хрупкой мне — не лучшая идея. Расплющат и не заметят. Поэтому я выбрала роль не столь травмоопасную, но дюже тяжелую, особенно если отыгрывать ее в женском коллективе. Ведь умной девушке сложно быть дурой хотя бы потому, что вокруг слишком много конкуренток. Но, на мое счастье, в лесу девушек не было, а вот два злых мужика — имелись.
— А я и не знала, что оборотни — озабоченные математики, — невинно захлопала ресничками. Губки, сплетенные в бантик, и смущенный румянец на щеках также наличествовали.
Оба синхронно повернули головы в мою сторону.
Один взгляд прожигал. Второй — окатывал ледяным презрением.
Они ненавидели меня и тем не менее готовы были биться. Каждый — отстаивая свою правду. Блохастый — пытаясь злой насмешкой образумить побратима, связавшегося со стервой и верящего ее лжи. Дракон — доказывая кулаками, что ненавидит людей и никогда не опустится до того, чтобы возлечь с человеческой женщиной.
Вот только моя идиотская реплика именно своей несуразностью заставила этих двоих отвлечься.
— Что? — вопросил Йон по праву оборотня, на которого возвели счетоводческую напраслину.
Я же, пользуясь тем, что у меня бенефис, продолжила сладким, честно сплагиаченным у Лики Южной тоном:
— Ну хорошо, просто озабоченные. Но если тебя послушать, так мы с Броком только и делали, что всю ночь уравнение решали.
— Это какое же? — подозрительно осведомился уже дракон.
— Такое, в котором нужно отнять одежду, прибавить горизонтальную плоскость, разделить ноги и вовремя извлечь корень, чтобы не было удвоения!
Надо сказать, требуемого я добилась. Йон больше не желал начистить забрало побратиму. Он просто хотел свернуть шею. Правда, на сей раз мне.
— И откуда такие познания в счете у невинной кнессы, о чьей добродетели споет любой менестрель, которому задарма поднесут чарку? — с издевкой осведомился блохастый.
— Оттуда, откуда родом твое богатое воображение, родившее мысль, что я кнесса, — не осталась в долгу.
— Хочешь сказать, что родовая печать наследницы равнинных земель добровольно свернулась кольцом на шее проходившей мимо голодранки без роду и племени?