Интервью для Мэри Сью. Раздразнить дракона
Шрифт:
Я закашлялась, но, думаю, даже приступ чахотки не сумел бы удержать меня от ответа.
— Я могу уступить, — каркнула, полностью высунув лицо из своего тканевого укрытия. — Только не себя, а железо. Оно, к слову, весьма полезное. Гемоглобин повышает, здоровье укрепляет. А чтобы подействовало наверняка — лучше всего принять его прямо в печень. Острием. Полкилограмма, чтобы за один раз все усвоилось.
— Наглая. — Оборотень прищелкнул языком и окинул меня внимательным взглядом.
Я ответила ему той же любезностью. Сильный, поджарый, с отметинами шрамов на бронзовой коже. Йон сидел у костра в одних портках, и, что удивительно, комарье даже не думало покушаться на столь аппетитный «стол».
Пепельные волосы оборотня, что были неровно обрезаны почти у плеч, редкий для волка цвет глаз — синий, широкий лоб, выдающий упрямца, прямой нос, четко очерченные губы, искривившиеся в плутовской усмешке, твердый подбородок — стервец был хорош собой и отлично это знал.
Но эта его уверенность… Может, у какой другой впечатлительной барышни она бы и вызвала восхищение, но я-то помнила Кольку-шельмеца. Дворовый друг детства был чертовски обаятелен, и сколько я его знала, всегда умел виртуозно пользоваться своей красотой. От выпрашивания конфет в бытность ободранных коленок до укладывания девчонок на обе лопатки через пару часов знакомства, когда Колька миновал возраст расцвета прыщей. Причем умудрялся он переводить отношения в горизонтальную плоскость вне зависимости от статуса пассии: будь то хоть скромница-студентка, хоть дочка депутата, хоть стерва, способная своими шеллак-ногтями вырвать у любого мужика сердце с мясом.
Колька относился к новым девушкам, как иные к ботинкам: всунул, высунул, пошел. А забывал имя очередной пассии уже через час. Но поскольку отношения наши с этим неутомимым киборгом от секса были исключительно дружеские, я имела возможность наблюдать во всей красе, сколь активно может юзаться такой дар природы, как внешность. Коробило ли меня это? Иногда да. Но тем не менее Колька оставался отличным другом, который был готов поддержать в трудную минуту. Впрочем, год назад мне довелось отработать свой дружеский долг сполна. Когда этот донжуан все же допрыгался и его таки окольцевали. Хотя Колька и выбирал недолго: ЗАГС или армия со стопроцентной перспективой горячей точки после КМБ. Будущий свекор — генерал, в дочурке души не чаявший, умел убеждать.
В итоге в день свадьбы я оказывала Кольке моральную поддержку, а в дверях зала бракосочетаний — и физическую, когда жених уперся руками в косяк и пришлось дать ему волшебный пендель для ускорения, чтобы он таки долетел до стола с регистраторшей. Друг еще долго припоминал, как я помножила его массу на мою силу, но все же спустя шесть месяцев с радостью баюкал на руках свою дочку и о разводе не помышлял.
Сейчас я смотрела на Йона и вспоминала Кольку еще по одной причине: видя, сколь обманчива может быть красота, я получила отличную прививку от всякого рода иллюзий. Поэтому обаяние, которое так щедро источал блохастый, действовало на меня, как вай-фай на слона: абсолютно мимо. Нет, будь я телефоном, пожалуй, и приняла бы сигнал, а так могла только давить живой массой. В смысле, сарказмом.
— Ну так как, нужно железо-то? — напомнила о своем лекарском предложении.
— Воздержусь, — хмыкнул Йон, — а вот от поесть не отказался бы.
— Ну наглец, — вернула я оборотню его же фразу.
Йон, как раз доставший бурдюк из своей котомки и начавший пить, закашлялся. Дракон же, с невозмутимым видом наблюдавший за нашим диалогом с одной блохастой шкурой, лишь усмехнулся и честно предупредил побратима:
— Учти, это только начало.
ГЛАВА 4, она же вопрос четвертый:
— Считать ли наглость вторым счастьем?
Как оказалось, к спасению нареченного брата Йон подошел основательно. Во всяком случае, его «кинулся со всех лап» представляло собой добротную поклажу путника: запас провианта, котелок, бурдюк для воды, сменную одежду и кошель с деньгами. Все это было оставлено на берегу, когда шкура учуял запах Брока и, решив выведать, что к чему, обратился волком. Вот правда спаситель не ожидал, что так пахнуть может не только его побратим, но и несчастная девушка, которую угораздило провести ночь бок о бок с ненормальным драконом.
В итоге Йон подумал, что надо бы меня выгнать на берег и как следует расспросить, но прогавкать это в волчьей ипостаси было слегка затруднительно. Я же, вместо того чтобы «выгнаться из воды», заставила честного оборотня нахлебаться ила.
Хотя, на мой взгляд, он мало наглотался. Иначе не зубоскалил бы за троих все время, что мы завтракали. Я, завернувшись в плащ, осторожно ела разогретое на огне мясо. Брок, жуя, рассказывал, как стал заложником клятвы. Йон от души смеялся над описанием того, как маленькая несчастная воришка носилась с вертелом по поляне.
— Значит, долг… — задумчиво подытожил оборотень.
— Он самый, — нехотя подтвердил дракон и смерил меня угрюмым взглядом.
— Поведешь ее к кнессу? Рехнулся? Да тебя же располовинят, едва ты войдешь в ворота, — накинулся Йон на Брока. — Ты вообще о чем думал, когда клятву давал?
А потом с молниеносной скоростью Йон повернулся ко мне:
— А ты, девка, вообще без мозгов? Знаешь же, что владыка Верхнего предела свою печать в крепостную стену впаял, чтобы та любого дракона убивала, и о подобном просишь.
Иногда от выпадов теряешься, порой — чувствуешь обиду, но вот Йону удалось редкое — он меня разозлил. Окончательно.
— Значит, так, шкура. Первое. Я тебе не девка. Госпожа, уважаемая, Лекса — на худой конец. Но не девка!
Потом вспомнила, что оборотень — тот еще стервец, способный опошлить даже самую невинную фразу, и добавила:
— И уж точно не баба. Второе: если я не дойду до этого вашего долбаного кнесса, то, извини, умру сама. От такой же клятвы, чтоб ее!
Йон, пока я говорила, смотрел на меня удивленно, Брок же — заинтересованно. Словно нашел новый кусок сложной мозаики и прикидывал, под каким углом его уложить, чтобы он вписался в рисунок.
Но как только моя запальчивая речь закончилась и я дернула плечом, фибула, скалывавшая края плаща, расстегнулась. Взгляды Брока и Йона сошлись в одной точке. Увы, это было не лицо. Чуть ниже. Но если я сначала наивно полагала, что двух мужчин может столь сильно заинтересовать девичья грудь, то я глубоко заблуждалась.
Мое украшение, оно же ярмо змеевидное, до этого металлическое, вдруг заскользило по шее. А потом и вовсе приподняло голову и зашипело.
— Ты подумал о том же, о чем и я? — хрипло спросил Йон у дракона, неотрывно глядя на ожившую печать.