Интимные тайны Советского Союза
Шрифт:
Вероятно, немало тогда появилось молодых женщин и девушек, сладко привечавших немцев, если гуляла по оккупированным землям безыскусная песня о них, сочиненная безвестным автором на мотив популярной довоенной «Спят курганы темные». Текст ее потом оказался в Белорусском музее истории Великой Отечественной войны.
Лейтенантам-летчикам девушки любимые Со слезами верности о любви клялись, Но в пору тяжкую соколов забыли вы И за корку хлеба немцам продались. … Молодые девушки немцам улыбаются, Позабыли девушки о своих парнях… … НоНемало немцев запомнили сладостные дни, проведенные на той войне с подругами из Таганрога, Харькова и Курска, и еще из сотен городов и городков. А в 130 километрах от того же Таганрога, в 340 от Харькова, в городе Краснодоне, что в Ворошиловградской области, в один из вечеров декабря 1942 года на сцену городского клуба вышла восемнадцатилетняя Любовь Шевцова. Ее номер был третий в концерте. Пела она проникновенно, а потом самозабвенно била чечетку. Изголодавшиеся по дому, накачанные шнапсом и украинской самогонкой, немцы ревели от восторга.
Любовь Шевцова после школы, которую закончила здесь, в Краснодоне, прошла обучение радиоделу в спецгруппе НКВД в Ворошиловграде и была оставлена на подпольную работу под именем «Григорьева».
«Справка на радиста разведывательно-диверсионной резидентуры „Буря“ по Ворошиловградской области Шевцову Любовь Григорьевну… Окончила курсы с оценкой на „хорошо“. Тов. Шевцова обладает всеми необходимыми качествами для работы в тылу, а именно: сообразительная, находчивая, может выйти из затруднительного положения. Может быть зачислена в группу „Кузьмина“ для оставления в г. Ворошиловграде. Начальник отделения… л-т госбезопасности Горюнов».
Ее предали дважды. Сначала командир ее группы «Кузьмин», который сбежал, когда немцы заняли город. Тогда она стала сама искать связь с подпольем. И скоро вышла на «Молодую гвардию», ту «Гвардию», о которой роман Александра Фадеева, выброшенный в начале 90-х годов из школьных программ по литературе. «Молодую гвардию» создали десятиклассники краснодонских школ. Сами создали. Как-то не прониклись они тогда идеей цивилизации, которую несли германские солдаты и чиновники. Сталин, впоследствии прочитав роман Фадеева, удивился, что «сами», без подсказки и помощи старших товарищей. Поправил Фадеева, и тому пришлось вводить в роман фигуру коммуниста Лютикова. А ведь вождь мог гордиться этим упрямым, новым, самостоятельным поколением, воспринимавшим страну как свою родину, готовым сложить голову за нее. Это было первое поколение, воспитанное советской властью, и оно отличалось от отцов в определенной мере. Страна и победу-то в войне одержала благодаря прежде всего этому поколению: из каждых ста человек рождения 1922–1925 годов лишь трое вернулись с фронта. Но и в нем вместе с героями обжились и предатели, правда, числом значительно пожиже.
В краснодонскую подпольную организацию входил 71 человек, 47 юношей и 24 девушки, самому младшему – 14 лет. Гитлеровцам они не дали спокойной оккупационной жизни в Краснодоне: жгли склады, жгли зерно, отправляемое в Германию, расклеивали листовки о ситуации на фронтах, сожгли биржу труда, где сгорели списки граждан, приговоренных к отправке в Германию, подняли на городских зданиях советские красные флаги в день Октябрьской революции.
Шевцова занималась разведкой, выведывала у немцев сведения об укрепрайонах и расположении частей, налаживала связь между организацией и партизанами. Да и другие дела числились за ней – диверсионные вылазки прежде всего.
«Молодую гвардию» предали. Местное СД и украинская полиция разгромили ее – взяли половину организации. Другую половину – не смогли. Из арестованных никто ничего не сказал. Не выдал, хотя пытали зверски. Из документов допросов бывших полицаев, из актов
Любовь Шевцову предали второй раз. Предал тот, с кем училась в спецгруппе НКВД. Ее долго выслеживало СД, и, наконец, взяло 1 января 1943 года. Она тоже прошла все круги ада – пытки и издевательства. Особенно старались украинские полицаи. Не выдала никого, от сотрудничества отказалась. 8 февраля радистку «Григорьеву» расстреляли. У большинства молодогвардейцев конец был одинаков – шурф заброшенной шахты, куда побросали их тела.
На оккупированной территории выбор, оказывается, был. Одни шли в полицаи и проститутки, другие в подпольные организации. Обыватель, правда, оставался посередине. И как всегда был прав. Когда наступили незабвенные «демократические» времена, его голос оказался решающим, чтобы забыть или опошлить тех, погибших в январе и феврале 1943 года в Краснодоне.
Но зато обыватель знал как распорядиться советской и оккупационной валютой, которая с разрешения немецких властей ходила параллельно на захваченной советской территории. Рубль был законным платежным средством, и хозяйственные банки, которые возникли взамен отделений советского Госбанка, вели с ним денежные операции. Когда армии Гитлера успешно наступали и давили советские войска, обыватель охотился за немецкими марками, охотно менял на них рубли, часто с наценкой 10–20 процентов. Но когда под Сталинградом Красная Армия измолотила армию Паулюса, доверие обывателя к марке зашаталось. Всеми правдами и неправдами он старался обменять ее на рубли. Владельцы публичных домов еще предпочитали марки, а их «труженицы» уже спешили менять немецкую валюту на советские дензнаки.
Оккупационные власти предлагали обывателю спасение от беспросветной жизни. На стенах окоченевших домов и заборов забелели листовки.
«Германия зовет тебя!
Ты живешь в стране, где фабрики и заводы разрушены, а население пребывает в страшной нищете. Поехав на работу в Германию, ты сможешь изучить прекрасную страну немцев, познакомиться с просторными предприятиями, чистыми мастерскими и с работой домашней хозяйки в ее уютном жилище.
Отход первого транспорта последует в ближайшем времени, о нем будет своевременно объявлено. Будь готов к поездке. Возьми с собой ложку, нож, вилку…».
Ладно работали немецкие пропагандисты, они были настоящие профессионалы. Но людей отправляли не спрашивая, есть ли желание поработать на «просторных предприятиях». Повезло больше всего тем, кто сумел записаться на «немецкую» работу по месту жительства. Тех не отправляли.
В начале января 1942 года, в только что освобожденной Феодосии, лейтенант госбезопасности перебирает бумаги на столе у бургомистра города, назначенного немцами. И говорит в сердцах надоедливому корреспонденту:
– Бургомистр, сволочь, не успел сбежать, схватили. Начальника полиции тоже. Но вот с этими что делать!? Две недели назад перед Новым годом немцы набирали женщин в публичный дом. И десятки заявлений! – Лейтенант машет пачкой листов из школьных тетрадей. – Что с этими гражданками делать? Расстрелять, посадить?! Но «статьи» для этого нет, – сокрушался лейтенант.
Надоедливым корреспондентом был известный уже тогда поэт и драматург Константин Симонов. По поводу гражданок, написавших заявления в публичный дом, и людей оставшихся в оккупированных городах сцепился он как-то с главным редактором своей газеты «Красная звезда» Давидом Ортенбергом. Симонов написал очерк об инженере-коммунальщике и машинистке райисполкома, которые пошли служить немцам в городе Одоеве, что в Тульской области. Инженер наладил коммунальное хозяйство по требованию оккупационных властей, что оказалось полезным и для населения города, а машинистка пошла работать в городской магистрат, чтобы прокормить своих детей. Когда город освободили от немцев, и инженера и машинистку приравняли к изменникам. Это и возмутило Симонова, и свое возмущение он передал в очерке «В освобожденном городе». Эренбург в своем памфлете о Курске возмущался немцами и пошедшими к ним в услужение гражданами, Симонов возмущался в своем очерке произволом и дубовой прямолинейностью нашей власти.