Интимные записки английского денди эпохи короля Эдуарда
Шрифт:
— А теперь, пальцами дорогой.
Так Кэмпбел продолжал ласкать её влагалище, а её бёдра двигались всё интенсивнее, пока, наконец, забившись в последней конвульсии, она не издала крик страсти и кончила, оросив его лицо своими соками.
— Тебе понравилось? — спросил Кэмпбел, вновь вставая на колени. Мне лично вопрос показался излишним.
— Да, чудесно, — проговорила она, тяжело дыша. — Кэмпбел, твой язык доставил мне огромное наслаждение. Не думаю, что твой член мог бы сделать лучше, хотя, конечно, я пока не могу с уверенностью говорить об этом. Как я хочу, чтобы ты взял меня до конца.
Он посмотрел вниз, и я увидел, что его недавно
— Я бы всё на свете отдал за это, и я думаю, это неизбежно произойдёт, если мы будем продолжать в том же духе.
— Так давай же сделаем это. Мне надоели эти поцелуи украдкой, тайные встречи и тихие ласки, — заявила она, сжав его пульсирующий орган и прижимая его к впадине между грудями. Возможно, Барбара рассталась бы со своей девственностью прямо там и тогда, если бы не послышалось цоканье копыт её лошадки. Они поспешно отпрянули друг от друга, оделись в мгновение ока. И вовремя — потому что Фред Нолан слез с повозки и весело крикнул:
— Привет, ребята. Солнце зашло за тучи, и мы решили на время вернуться и составить вам компанию.
Кэмпбел слабо улыбнулся, а Барбара не могла найти подходящих слов, но я спас ситуацию, громко зевнув, и произнес:
— Всего сорок минут сна могут творить чудеса. Головная боль прошла, и я опять в порядке. Что будем делать?
— Я должен идти. Я обещал председательствовать на собрании в нашей деревне, — заявил Кэмпбел. — Кстати, это собрание членов нашего клуба любителей футбола. Не думаю, что это вам будет интересно, мистер Нолан. Но у вас такая интересная профессия, что я уверен, все члены нашего клуба были бы рады встретиться с вами.
— Члены обычно интересуются совсем другими вещами, — тихо пробормотал Фрэнк, а Нолан лишь покачал головой.
— Спасибо за приглашение, но мне надо вернуться и заняться проявкой отснятой плёнки, а это займёт довольно много времени. Китт, мальчики, вы останетесь здесь или вернётесь со мной в Альбион Тауэрс?
— Оставайтесь, — попросила Барбара. — Эти собрания ужасно скучны, но обычно они длятся не очень долго и тогда, если у вас есть время, мы могли бы пойти ко мне и выпить чая. А потом Конор отвезёт вас домой.
Китт сразу же приняла её приглашение (конечно — ведь Нолан будет занят!), но Фрэнк предпочёл вернуться домой вместе с Фредом Ноланом, так как у него явно начала болеть голова (впоследствии бедный Фрэнк — или сэр Фрэнк Фолкестоун, если называть его полным именем, поскольку он унаследовал титул баронета в апреле 1912 года, когда его отец погиб на борту печально известного «Титаника» — всю жизнь страдал от жестоких мигреней, причём кое-как унять боль он мог только лёжа в тёмной комнате и особенно, если при этом обнажённая служанка сосала его член. Правда, я сильно сомневаюсь, что последняя процедура была прописана ему врачом!).
— И только после того, как мы обсудим несколько чисто деловых вопросов, перед нами выступит гипнотизёр доктор Портелфилд, это должно быть очень интересно. Может, он предложит продемонстрировать свои способности на ком-нибудь, — сожалея, сказала Барбара.
— Я бы с удовольствием посмотрел на его опыты, если не возражаете, — предложил я.
— Конечно, Руперт, пойдёмте с нами, — ответил Кэмпбел.
Я поручил Фрэнку передать Голдхиллу, чтобы он прислал нашего кучера Уоллеса приехать за мной в Фарнхэм ровно в пять.
— Китти, Уоллес может отвезти вас обратно в Харботтл Холл, — добавил я.
Итак, мы направились в Фарнхэм Холл, где уже собрались представители местного
Всё это не представляло для меня никакого интереса, но я упомяну о некоем мистере Энтони Читхэма, капитане Фарнхэмской команды по крикету, которая в том сезоне шла впереди всех, победив в восьми матчах и закончив одну вничью, и то только потому, что игра из-за дождя была прервана, хотя Фарнхэм шёл на победу. Он сообщил, что несмотря на все прошлые успехи, не стоит почивать на лаврах. Мудрый совет мистера Читхэма был на той же неделе процитирован нашей местной газетой. Будучи неплохим игроком в крикет, осмелюсь привести этот совет здесь — американские читатели моего дневника наверняка сочтут, что он годится и для бейсбола, ещё одной замечательной игры, в которую я люблю поиграть летом. Так вот, мистер Читхэм сказал: «Я хочу сказать о достойном Питере Форбс-Хорнби, одном из старейших и лучших спортсменов Йоркшира. Как только у него выдавались свободные полчаса, он использовал их для тренировки. Хотелось бы, чтобы это было более распространённой практикой. В боулинге гораздо большую роль играет упорство и тренировка, чем природное мастерство, и очень многим игрокам следует воспользоваться шансом стать мастерами не в ударах, а катании шаров».
Мистер Форбс также говорил: «Хороший игрок в крикет всегда носит при себе мяч; он ему нужен, чтобы постоянно подбрасывать и ловить его — только в этом случае можно научиться чувствовать мяч».
Возможно, именно таким образом мистер Форбс-Хорнби отрабатывал свой коронный удар на расстояние более ста двадцати ярдов, что было засвидетельствовано мистером Читхэмом, хотя надо отметить, что расстояние, которое пролетел мяч, невозможно было определить абсолютно точно, поскольку мяч стукнулся о дерево в четырёх футах от земли.
Когда с этими вопросами было покончено, мы приготовились слушать выступление мистера Портерфилда. Он начал с объяснения сути гипноза: это искусственно вызванное состояние полувменяемости, которое характеризуется повышенной восприимчивостью к приказам, отдаваемым гипнотизёром.
— В этом нет ничего сверхъестественного, несмотря на предупреждения невежественных и недобросовестных журналистов, — заявил доктор Портерфилд, пухлый, почтенного вида джентльмен, который, несмотря на абсолютно лысую голову, был обладателем роскошной чёрной бороды. — Хотя наука гипноза уходит своими корнями в древние времена, только австрийский врач Фридрих Месмер [16] первым использовал гипноз в медицинских целях, доказав, что, навязывая свою волю объекту гипноза, он мог лечить пациентов и при этом облегчать им страдания.
16
Фридрих Месмер (1734–1815).
— На сцене мюзик-холла работают гипнотизёры, которые вводят зрителей в состояние транса и заставляют их делать странные вещи. Честно говоря, это беспокоит меня, так как я считаю гипноз серьёзным делом, которое не должно использоваться исключительно для развлечения, — начал доктор.
Его речь была прервана неодобрительным возгласами леди, сидящей в последнем ряду. Преподобный Армстронг, будучи председателем, нахмурился и уже приготовился призвать собравшихся к порядку, но доктор Портерфилд лишь махнул рукой: