Интимный дневник. Записки Лондонской проститутки

де Жур Бель

Но все равно, рождественские каникулы — это здорово, и вот почему:

• То ли по неизъяснимой благости Божией, то ли по какому-то негласному праву вся страна вдруг решает, что на работу надо наплевать с самой высокой колокольни. В результате еще задолго до праздников фактически никто не работает.

• Всюду пахнет горячими сладкими пирожками с мо­лотыми сухофруктами. Кругом только и говорят, много­словно и страстно, про эти пирожки. Все только и делают, что ходят по магазинам, и походы эти по большей часги посвящаются закупке этих самых пирожков. Любая дру­гая еда предается забвению в пользу этих пирожков.

•

Беспокойство, охватывающее мужское население в связи с окончанием года, означает для меня увеличение объема работы. Чувствую себя настоящей самаритянкой секса.

• Встречаешься с людьми, которых ты любишь. И с людьми, которых ты любишь в пьяном виде.

В этом году мне по-настоящему хочется получить жут­кие подарки от своих древних тетушек. Подарите мне свои рукодельные шерстяные носочки и носовые платоч­ки с вышивкой! Пожалуйста!

mardi, к 25 novembre

Было сразу двое клиентов с перерывом всего на час и в нескольких кварталах один от другого. Лил жуткий дождь с ветром, так что пришлось искать, где можно отсидеться, пока не кончится это безобразие. Ну, я и заскочила в первый попавшийся бар что-нибудь выпить.

Я подошла к стойке и заказала двойной ром с содовой. Надо сказать, не во всяком баре в разгар недели увидишь блондинку на высоких шпильках, странное это зрелище для Лондона, но я приучила себя не думать об этом. На большом экране, водруженном на камин с настоящим огнем, показывали футбол. Все смотрели, не отрываясь, и я сделала то же самое: уставилась в экран.

Я была единственной женщиной в помещении: беспо­лое существо за стойкой — не в счет. И странное дело: я не заметила на себе ни одного пренебрежительного или по­хотливого взгляда. Только когда я зашла, все одновремен­но отвернулись от экрана, увидели, что появилась какая-то красотка, и снова вернулись к своим напиткам и футболу. Сразу было видно, что матч серьезный. И народ сидел серьезный.

Закончился матч вничью. Из-за самого дальнего столика поднялись несколько человек и подошли к стойке заказать еще пива. Один из них остановился рядом с моим стулом и ждал, когда ему подадут его кружку.

— Когда вы вошли, мы все подумали: вот кто принесет нам удачу.

— Правда? — я немного смутилась.

— Да, но это, к сожалению, все равно мало что меняет.

— Жаль. Но я старалась, как могла.

Он засмеялся, взял пиво и вернулся в свой дальний угол. И как раз в эту минуту до меня дошло, что на моей шляпе, которая в течение всего часа оставалась у меня на голове, были бело-зеленые полоски. Действительно, талис­ман. Я осушила свой стакан и отправилась обслуживать следующего клиента.

mercredi, le 26 novembre

Я понимаю, что это имеет отношение к здравоохранению. Я совершенно ясно представляю, какие опасения мож­но испытывать, вступая со мной в контакт.

В этот город может прилететь на самолете любая бо­лезнь из любой точки земного шара. Да еще такое время года — пора праздников, все ходят друг к другу в гости, устраивают вечеринки, сидят в ресторанах и пабах, тратят деньги напропалую, решаются на поступки, которых они в обычное время не совершают, потому что каждый дума­ет: эх, вот

и еще один год прошел, разве я не заслужил немного удовольствия? Потом на следующее утро просы­пается и не может понять, где он и с кем провел ночь. А если даже и помнит, то откуда ему знать, у кого что есть, подхватить можно от всякого, на лице не написано.

Я — потенциальный переносчик болезней. Никто не га­рантирован от опасности, это да, но одни рискуют боль­ше, другие меньше, и я работаю в поле повышенного риска, даже со всеми этими новейшими мерами предо­сторожности, легко доступными в наше время — бесплат­ными клиниками, вакцинациями, профилактическими кампаниями и так далее.

И это для меня серьезная проблема. Девушкам по вызо­ву больничных листов не выписывают, и простой по бо­лезни никто не оплачивает. И боже сохрани вляпаться и попасть в больницу.

Поэтому я хочу сказать вот что: не волнуйтесь, все в порядке, ничего страшного. Но я хочу, чтобы вы знали.

Я где-то подхватила грипп.

jeudi, le 27 novembre

Получила от моего Мальчика эсэмэс: «После работы друзья пригласили выпить. Сейчас в полный драбадан».

На улице холодно. Надеюсь, его быстро напивающиеся приятели трахаются только со своими благоверными по нескольку раз за ночь и всегда предохраняются.

Впервые мы встретились, когда он отмечал свой день рождения, это было около года назад. Я увидела его в ноч­ном клубе. Он буквально терзал танцевальную площадку. Когда он и его такие же здоровенные и пьяные друзья показались в дверях, вышибалы заскрипели зубами от яро­сти. Да и не только одни вышибалы стояли на ушах. Я глаз не могла оторвать от этого парня, который двигался так, будто у него и костей никогда не было: все его части тела плясали так, будто существовали отдельно от туловища.

Обычно всегда заполненная площадка очистилась, и вокруг этих парней образовался широкий круг зрителей. Они по очереди швыряли, толкали друг друга и хохотали, как дети. Глаза у него так и сияли, скорей всего, от выпив­ки. Кудрявые волосы на голове, веснушки, густо усыпав­шие лицо, — все это резко выделяло его на фоне бледных, холодных физиономий остальной публики, корчившей из себя черт знает что. У меня там случайно оказался знако­мый, который хорошо его знал, ну, я и стала просить, мол, познакомь да познакомь меня с ним. Тот и познако­мил. В клубе стоял шум и гам, он посмотрел на меня сверху вниз и улыбнулся. Мы что-то говорили друг другу, но ни слова нельзя было разобрать. Потом он отошел, а я осталась стоять на краю площадки и ждать удобного мо­мента. Только он вышел из зала и направился к очереди в туалет, я отравилась за ним.

— С днем рождения, — сказала я ему.

— Спасибо, — ответил он и снова улыбнулся. Похоже, он меня даже не узнал. Особенного интереса ко мне лич­но на лице у него не замечалось, но на кофточку мою он уставился, сверху вниз. Ага, подумала я, теперь держись, это только начало.

Я встала на цыпочки и поцеловала его. Он был, похоже, озадачен, но не сопротивлялся. Я вцепилась ему в рукав рубашки и потащила в боковую комнатушку, поменьше и поспокойней. Там в уголке стоял такой диванчик с крас­ной бархатной обивкой; усадила его, сама села рядом и всем телом к нему прижалась.