Интимный дневник. Записки Лондонской проститутки

де Жур Бель

Большинство покупателей были юнцы и девицы, которые тоже, видимо, слонялись от нечего делать от полки к полке, но, в отличие от меня, они не были так размалеваны. Инте­ресно, клиент ждет меня сейчас в назначенном месте встре­чи или тоже где-нибудь шляется, убивая время, думала я. А вдруг он тоже здесь? Я огляделась. Мужчина был только один, худой блондин. Он стоял, опираясь на край стойки. Симпатичный, похож на молодого преподавателя универси­тета с порочным лицом. Я медленно прошла мимо и загля­нула ему через плечо. Его тонкие пальцы сжимали диск Исаака Хейеса. «Неплохой выбор», — пробормотала я. Он с таким удивлением

посмотрел на меня, что чуть не выронил диск. Должно быть, я выглядела смешно: разряженная, в мешковатом плаще, лицо, как у пугала, все разрисованное косметикой. Идиотка, идиотка, о, какая идиотка. Громко стуча каблучками о ступеньки, я поспешила вниз.

Клиент, конечно, оказался совсем не тот, кого я встрети­ла в магазине.

Работа была на всю ночь: до восхода солнца. Начальница получила такой положительный отзыв о моей пунктуально­сти и профессиональном мастерстве, что на сайте интерне­та в моей папке об этом теперь сказано особо. По природе я не лидер и нечасто доминирую в сексе, но если приходит­ся, я ничего не имею против. Однако мой опыт показыва­ет, что в наше время, похоже, все клиенты поголовно жела­ют, чтобы с ними обращались, как с тяжело больными.

Он: Что может быть прекраснее, когда тебя трахает чу­десная незнакомка.

Я: Да вы поэт. Вас можно цитировать, вы не против?

— О нет, нисколько, — он, видимо, польщен. После паузы:

— Что это ты делаешь своими руками?

Пальцы мои были напряжены: я нависала над ним, всем своим весом опираясь на них.

— Я не хочу, чтобы эта картина со стены упала вам на голову. — Я стиснула зубы.

— Хорошая мысль. Ты рк постарайся, чтоб не упала. Вот те на! Похоже, приятель, ты не у себя дома. Гм-гм.

Что-то уж больно требовательный, а на вид такой смир­ный, подумала я. Немного позже...

Он: А ты классная девочка, честное слово.

Я: Я думала, что такое можно услышать только в кино.

— А я думал, что такое бывает только в кино.

Н. встретил меня возле гостиницы перед самым восхо­дом солнца. Он мой близкий друг, когда-то мы с ним встречались, и он знает, чем я теперь занимаюсь. В опреде­ленном освещении он вполне мог бы сойти за Джорджа Клуни. Например, в кромешной темноте. Н. ухмыльнулся.

— Ну как, весело было?

Я распахнула пальто и показала прикрепленные к под­кладке два хлыста.

— Убедительно. Теперь верю, что повеселилась вволю.

— В общем, да. Последний час у него уже не стояло, так что мы предались другим развлечениям: опустошали ми-нибар и смотрели телик, Пятый канал.

Мы сели в машину Н., которая стояла прямо на тро­туаре.

— И еще он подарил мне серебряную штучку для пуска­ния мыльных пузырей. — Я вытащила подарок из сумочки: такая деревянная коробочка в форме крохотной бутылки шампанского, перевязанная золотой и черной ленточками.

Усталой я себя нисколько не чувствовала, да и он тоже.

— Хочешь, попускаем? — спросил Н., и мы решили отыс­кать подходящий мост. Он развернул машину, и она помчалась по засыпанной листьями набережной. Света­ло, и вода в реке отливала свинцом. Н. знает все про подъем уровня воды в Темзе, про наводнения, он много раз наблюдал, как из реки вытаскивали тела утопленни­ков, он любит рассказывать, в какие места в теплое вре­мя года заплывают водяные черепахи и тюлени. Проез­жая мимо какого-то здания, он сказал, что там у них в подвале бассейн

и что когда-то, когда он еще ходил в школу, он частенько там плавал. А с этого моста, он помнит, как какая-то женщина бросилась вниз, набив себе карманы галькой. Но не учла, бедняжка, что в склад­ках ее одежды останется много воздуха, так что сразу пойти ко дну ей не удалось. Когда прибыли спасательные катера и серьезные дяди принялись ее спасать, вылезать из воды она не захотела, напротив, стала отчаянно отби­ваться от своих благодетелей, истерически крича на всю Темзу: «Оставьте меня в покое! Оставьте меня!». Я отки­нулась на спинку сиденья, прикрыла глаза, а он все рас­сказывал и рассказывал о городе легенды... Наконец мы оказались у вокзала Чаринг-Кросс, солнце уже всходило, мы стояли на эстакаде и пускали мыльные пузыри, оку­ная серебряную рамочку в жидкость, разбавленную тух­лой водой Темзы. Пузыри летели вниз, лопались, и гряз­ные брызги падали на головы первых пассажиров.

mardi, le 4 novembre

Маленькие дамские сумочки, фи. Откроешь любой жур­нал — так и лезет в глаза реклама этих крохотных, микро­скопических штучек, куда можно поместить только пудре­ницу. Но я, уходя из дома, обычно беру с собой вот что:

маленькие складные ножнички (мощное оружие про­тив торчащих ниток);

ручку, чтобы записывать (память у меня еще ничего, но не идеальная);

мобильник (звонить в агентство по прибытии на место и когда все кончено);

презервативы (полиуретановые, а также латексные — у некоторых аллергия на те или на другие);

ложку;

баночку со смазкой (масло такое, чтоб смазывать трущиеся поверхности);

блеск для губ (подкрашивать после минета губы пома­дой — слишком сложно);

пудру и тушь;

флакончик с духами (что-нибудь с цитрусовым от­тенком); бумажные носовые платки; запасные трусики и чулки;

ключи, банковские кредитные карточки, другие не­обходимые мелочи;

и иногда зажимы для сосков, шарообразный кляп и резиновую плетку-многохвостку.

Мне бы пригодился вместительный вещмешок. Упако­вать все вышеперечисленное в лилипутскую сумочку от Fendi — не смог бы даже Гудини.

mercredi, le 5 novembre

Неожиданно вспомнила одно выражение: «хочешь жить — умей вертеться».

Какая захватывающая идея! Представила себе крупье в Лас-Вегасе, склонившегося над вертящейся рулеткой, кра­савицу эпохи короля Эдуарда, перебирающую на серебря­ном подносе визитки, садомазохистку, которая хлещет плет­кой связанных мужиков, а они вертятся, как колбаски на гриле.

jeudi, le 6 novembre

Мои родители очень милы. Конечно, все любят своих родителей, в этом я не оригинальна, но это действительно правда. Уехав из дома много лет назад, я с ними до сих пор чуть ли не каждый день общаюсь, с отцом, или с матерью, или с обоими по очереди.

Им не известно, чем я занимаюсь, по крайней мере, они делают вид, что ничего не знают. Единственное, что они знают: я работаю в сфере сексуальных услуг, но это все. Хорошо зная собственную мать и ее буржуазную чув­ствительность, я думаю, что своим друзьям она говорит, что я работаю торговым представителем какой-нибудь фирмы.