Интриган. Новый Петербург
Шрифт:
Но я не только выжил, но и спокойно всплыл, работая руками и ногами. Невероятное ощущение – ради него можно вытерпеть любые лишения.
До берега оставалось метров сто. Я бы справился и сам, как вдруг позади раздался лязг, грохот и невообразимое шипение, словно великан-кузнец опустил в бадью исполинский раскаленный добела меч.
На самом деле то упал дирижабль, и поднятая им волна подхватила и донесла до самой пристани, где столпились зеваки все в тех же старомодных костюмах и платьях.
–
Меня обступили люди. Едва почувствовав твердую землю, я отключился от перенапряжения – и телесного, и душевного, и какого-то еще – неведомого, странного, ранее не ощущаемого.
Не знаю точно, что это за мистическое волнение, но уверен в одном – оно неразрывно связано с тем самым пузырем, что уберег от неминуемой гибели. Главное – я в безопасности. А теперь можно отдохнуть.
***
– Братишка! Братик! – разбудил меня встревоженный женский голосок. – Ты живой?
Разлепив веки, обнаружил себя на кровати в богато обставленной просторной комнате.
У изголовья на коленях стояла прелестная рыжеволосая девушка лет восемнадцати в красивом красном платье.
Наверное, такие одежды носила Айседора Дункан на свиданиях с Есениным. Интересно, какой сейчас год?
Как профессиональный писатель я, конечно же, знал о попаданцах.
И даже почитывал кое-что из-под пера коллег по опасному ремеслу – отставных и действующих силовиков.
Поэтому не стал включать дурачка и удивляться происходящему с раззявленным ртом.
В конце концов, мне почти сорок, в прошлом разведчик, и моя первоочередная задача – собрать побольше информации и не раскрыться раньше времени.
Ведь по большому счету, это очередная операция по внедрению, только вместо маскировки я буквально переоделся в чужое тело.
А если вдруг начну тупить и путаться в показаниях – всегда можно сослаться на амнезию.
Все же странно требовать ясного рассудка от человека, выжившего после взрыва дирижабля.
– Конечно же он жив, Афина, – сказала горничная в строгом черном платье, белом переднике и чепце на скрученной в бублик русой косе.
Несмотря на средний возраст, выглядела эта мадам весьма горячо, а в голубых глазах таилась исконно женская мудрость. В общем, женился бы без раздумий.
– Братик, скажи что-нибудь! – рыжая красотка размазала слезы по щекам.
– Я в порядке, Афина, – голос звучал высоко и чисто – полная противоположность старому.
– Хвала Свету! – девушка ткнулась лбом в грудь и зарыдала. – Говорят, в гавани трупов больше, чем рыбы. До сих пор всех выловить не могут. Просто кошмар! Хорошо, что ты маг, Гектор. Как же я рада, что Дар тебя не оставил.
– Все так, сестрица, – бережно погладил дрожащую спину. – Все так. Не могла бы принести свежую газету.
– Конечно! – в зеленых глазах полыхнули азартные огоньки. – Я мигом!
– Так, госпожа! – горничная заступила ей дорогу. – Поумерьте-ка пыл. Дайте брату хоть немного передохнуть от твоего щебета. Пообщаетесь еще за завтраком.
– Но Дуся! – возмутилась рыженькая. – Гектора не было дома целых два года! Я так много хочу узнать!
– Успеется вам наговориться, – женщина бесцеремонно взяла подопечную за плечо и выставила в коридор. – Времени теперь – уйма. Если, конечно, господин Старцев не умотает на очередную войну.
Дверь закрылась, а я погрузился в раздумья, попутно слушая долетающие снаружи звуки.
Рокот машин, крики зазывал и разносчиков, полицейские свистки и собачий лай.
Гул котельных, гудки пароходов, стук тяжелых молотов и рев доменных печей.
Огромный город, промышленная зона, не самый престижный район.
Выглянул в окно и подтвердил все предположения – дыра еще та.
Мое имя – Гектор Старцев, и я вернулся с некой войны. Газета расскажет больше, а пока самое время оценить свою новую оболочку.
Привычным движением поднялся и сел на кровати.
Свесил ноги, коснулся паркета голыми ступнями – холодно. Глубоко вдохнул и пошевелил пальцами – нет, это не сон. После чего сделал то, чего не делал уже три долгих года – встал и с оледеневшим сердцем прошелся по комнате.
Немыслимо. Невероятно. И так волнительно. Похоже, вместе с юным телом вернулся и мальчишечий задор.
Захотелось кричать, плясать, бегать и прыгать…
Еле подавил эти позывы, а то еще увидят домочадцы и отправят в дурку – бедняга после пережитого совсем свихнулся.
А мне в дурку никак нельзя. Мне нужно разведать обстановку, внедриться в общество и научиться выживать в новых условиях. А уж попутно и набегаюсь, и напрыгаюсь, и натанцуюсь.
Из отражения на меня смотрел бравый молодец не старше двадцати – высокий, плечистый, подтянутый, с военной выправкой, тонкими усиками и густым каштановым полубоксом.
Распахнув сорочку, увидел два характерных шрама на плече и поджаром животе – один осколочный, второй от пули. Да уж, явно не штабная крыса.
От осмотра отвлек стук в дверь. Запахнул рубашку, подтянул кальсоны и сказал:
– Войдите!
Вернулась горничная и протянула поднос со свернутым в трубку ежедневником.
– Что-нибудь еще, господин? – с поклоном произнесла женщина.
– Спасибо. Можешь идти.
Газета состояла всего из двух листов, а последнюю страницу сплошь занимала реклама.
Много не узнаешь, зато сразу войдешь в курс дела.
Например, что сейчас 12 августа 1907 года, а город, куда занесла нелегкая, называется Новый Петербург.