Интрижка с сюрпризом
Шрифт:
Расслабив, насколько это было возможно, все свои мышцы, пообещала себе, что, как только выберусь отсюда, первым делом утоплю в бассейне магнитофон. Мне уже было совершенно невмоготу выносить нескончаемую скорбь вселенского масштаба, выраженную Моцартом в музыкальной форме. Она слишком мешала настроиться на борьбу, ослабляла волю к победе.
Перебирая в очередной раз руками по кафелю, я думала только об одном — последний дубль. Он должен быть последним!
Когда, совершенно обессиленная, я затащила свое тело на край бассейна, то пролежала неподвижно еще какое-то время. Несмотря на ощущение жуткого холода, из-за которого мое тело трясло,
Но Валевич мог вернуться в любой момент, и инстинкт самосохранения заставил меня подняться. Дверь, до которой я не дошла и из-за которой разносились звуки опостылевшей музыки, вела в сауну. Стянув с вешалки большое махровое полотенце, я укуталась в него, после чего отсоединила от играющей «балалайки» все провода и с каким-то истерическим упоением бросила магнитофон в бассейн.
Теперь необходимо хоть немного согреться — сменить мокрую одежду на сухую и разыскать какой-нибудь источник тепла. Можно было найти подсобку и включить отопление в сауне, но на ее разогрев ушло бы слишком много времени. Поэтому я решила отыскать кухню, чтобы возле плиты привести себя в чувство.
Она оказалась на первом этаже. Когда электрические конфорки стали накаляться, я вздохнула с некоторым облегчением и стянула с себя мокрое нижнее белье. Наслаждаясь теплом от плиты, я смогла наконец унять лязганье зубов, а потом и дрожь в теле.
Немного придя в себя и с сожалением оторвавшись от источника тепла, я отправилась на поиски подходящей одежды. Впрочем, в теперешнем положении я была бы рада любой одежде, пусть даже самой неподходящей, лишь бы она была сухой.
На втором этаже, в спальне, платяной шкаф оказался полон мужских и женских вещей. Но почему-то только летних. Короткие рукава и легкие юбки меня сейчас совсем не устраивали. В результате остановилась я на хлопчатобумажных женских брюках, весьма потертых, и отысканной в самом дальнем углу шкафа мужской водолазке сомнительного ядовито-зеленого цвета. Все это я натянула прямо на голое тело. Предпоследним аккордом в моем новом «имидже» стали белые носки довольно несвежего вида. Теперь осталось добыть какую-нибудь обувь, после чего наконец покинуть этот «гостеприимный» дом.
Заглянув во все комнаты, я не нашла ничего, кроме пары явно мужских сланцев. Моя сумка, предусмотрительно поставленная так, чтобы ее не было видно, находилась на месте, за диваном. Расчесав мокрые волосы, я попыталась открыть входную дверь, но она была заперта на два замка, один из которых открывался только ключом. Придется «выходить» через окно.
На мое счастье, особняк не был поставлен на сигнализацию, поэтому без лишнего шума я смогла выбраться наружу. Окно располагалось достаточно высоко от земли, и мне пришлось совершить затяжной прыжок, прежде чем я оказалась на мягкой и влажной земле газона.
На улице уже стемнело, а погода ничуть не улучшилась. Наоборот, потемневшее небо грозило разразиться затяжным дождиком.
Теперь препятствием на моем пути стал забор. Я задрала голову — расстояние от меня до его вершины было таким же, как расстояние от уровня воды в бассейне до его бортика. Обойдя дом, с противоположного торца я нашла садовый стул и табуретку. Поставила стул рядом с забором, стараясь придать ему устойчивое положение, а на него водрузила табуретку. Еще в детстве, когда отца не было дома и некому было мне помочь, я таким образом доставала до антресолей
Дорога пустовала. Тусклые редкие фонари, освещавшие дорогу, кое-как помогали различать очертания предметов. Совершив прыжок еще раз — теперь с забора на волю, — я с трудом поднялась с земли и побрела в направлении к городу, надеясь встретить по пути хоть одну живую душу.
Из сланцев, размеров на шесть больше, чем мой собственный, ноги постоянно вылетали, что существенно замедляло темп моего движения. Я прошла не меньше километра, прежде чем впереди забрезжил свет, зажженный во дворе какого-то дома. Сквозь приоткрытые створки ворот особняка, вдвое меньше того, который имела несчастье сегодня посетить, я увидела немолодого мужчину в канареечного цвета бейсболке, копавшегося в моторе «Фиата». Его машина своей расцветкой полностью гармонировала с цветом головного убора. Я возникла перед ним неожиданно, отчего мужчина вздрогнул.
— Скажите, как быстрее добраться отсюда до центра города?
Лицо мужчины показалось мне смутно знакомым. Где и когда я могла его видеть? Память отказалась напрягаться, чтобы не израсходовать последние остатки энергии. В конце концов, какое это сейчас имеет значение? Оглядев меня с ног до головы, мужчина особенно долгим взглядом задержался на моей обуви, потом на моем изможденном лице, после чего ответил:
— Ближайший автобус ходит от частных домов. — Он указал рукой вправо.
— Это далеко?
— Еще пару километров по дороге.
Чувствуя, что у меня не хватит сил доплестись до этого пункта назначения, а потом еще неизвестно сколько ждать автобуса, я спросила:
— Вы, кажется, собираетесь в город… Не могли бы вы подвезти меня? Я заплачу.
Вынув для убедительности доллары из бумажника, я вопросительно посмотрела на мужчину. Хотя я прекрасно осознавала, что контингент людей, имеющих здесь дачи, не особо нуждается в лишней десятидолларовой купюре. К тому же мой отталкивающий внешний вид слабо располагал к доверию. Но у меня не было большого выбора. Если последует отказ, я не смогу применить и силу, чтобы заставить мужчину подчиниться моим желаниям, — я буквально падала от усталости.
Неожиданно для меня хозяин «Фиата» согласился.
— Спрячь деньги. Отвезу вас куда скажете, но взамен на небольшую услугу.
Я насторожилась. Меньше всего мне сейчас хотелось вляпаться в очередную историю.
— Объясните, что вы имеете в виду, — потребовала я.
— Ничего особенного, — мужчина захлопнул капот и вытер о тряпку руки. — В машине у меня лежит фотоаппарат. Думаю, вы не будете особенно против, если я сфотографирую вас на фоне вон той яблони?
— Зачем это вам? — У меня хватило сил на удивление.
— Позвольте мне не комментировать свой поступок. Так да или нет?
Больше всего мне сейчас хотелось очутиться на мягком сиденье машины, чтобы дать отдых уставшим ногам. И не было никакого желания плестись до автобуса, который останавливался слишком далеко от того места, где я сейчас находилась. Какое мне дело до причуд этого мужика? Пусть быстрее щелкает и везет меня наконец домой. В знак согласия я подошла к яблоне, на которую мне было указано, и, развернувшись, скрестила руки на груди.