Интрижка с сюрпризом
Шрифт:
Любитель ярко-желтого цвета, который как нельзя лучше гармонировал с моей ядовито-зеленой водолазкой, достал из салона машины фотоаппарат, навел на меня и сделал несколько кадров.
Вспышка ослепила меня, и я почувствовала резкую боль в глазах.
— Все в порядке, — удовлетворенно сообщил он. — Можете садиться в машину.
С огромным облегчением опустившись на переднее сиденье, я прикрыла глаза. Теперь бы еще не заснуть по дороге…
Хозяин виллы вывел машину на дорогу, закрыл ворота, и мы поехали. Мимо мелькали уже знакомые мне строения, а я, откинув голову на подголовник, отчаянно боролась со сном.
Проснулась я оттого, что кто-то с силой тряс меня за плечо. И, открыв глаза, долго не могла сообразить, где я, что случилось и кто меня трясет.
— Вернулась? — с усмешкой спросил водитель, и я все вспомнила. — Тяжелый был день?
— Пожалуй, — согласилась я, не желая вдаваться в подробности.
Машина стояла около моего дома. Поблагодарив водителя, я нетвердым шагом направилась к своему подъезду. Было слышно, как «Фиат» дал задний ход, и вскоре шум его мотора слился с общим гулом машин на дороге.
Переступив порог своей квартиры, я облегченно вздохнула. Несмотря на все сегодняшние перипетии, день закончился для меня благополучно. Остатка сил хватило на то, чтобы скинуть с себя чужую одежду, набросить халат и закутаться в шерстяное одеяло, свернувшись калачиком на диване.
Пусть теперь вокруг меня творится все, что угодно. Пусть даже изуродуют или угонят мою машину, которую я оставила рядом с домом Голосовского, — мне все равно. Ценнее крепкого полноценного сна для меня в данный момент ничего быть не могло. Последним, что я услышала, был звук соседской дрели, отчаянно сверлившей стену над самым моим ухом. Вся жизнь в экстремальных условиях!..
Глава 8
Перевернувшись сквозь сон на левый бок, я вдруг поняла, что испытываю страшный дискомфорт, причем не физического характера. Что это?
«Вчера вечером скончался известный деятель науки и искусства…» — раздавался хорошо поставленный голос диктора.
Мой телевизор был запрограммирован автоматически включать каждый день девятичасовые новости. Вчера, находясь в полувменяемом состоянии, я этого не вспомнила, не то непременно отменила бы программу, чтобы дать себе выспаться.
На фоне слов диктора о смерти российского ученого и дальнейшего сюжета, рассказывавшего о его вкладе в отечественную науку и искусство, звучала музыка. Но какая это была музыка! Именно она вчера в течение почти четырех часов разъедала и терзала мою душу. Подбежав к телевизору, я со злостью нажала на кнопку. Каким же надо быть гениальным композитором, чтобы суметь так колоссально воздействовать на психику человека! Теперь при одном только упоминании имени Моцарта меня долго еще будет перекореживать.
От волнения я даже вспотела. Следовало бы принять душ, но от одного воспоминания о воде меня тоже передернуло. Вот наплавалась и наслушалась!..
В животе призывно заурчало, поэтому более важным делом я нашла приготовление завтрака.
Хорошо еще, что мое самочувствие после вчерашнего было вполне сносным. Никаких симптомов болезни, если не считать разбитости во всем теле, пока не наблюдалось.
Яичница шкворчала на сковороде, а я набрала домашний номер Ирмы. В этот час она обычно бывает дома. Но телефон не отвечал. Тогда я
— Ее нет на месте, — сообщила мне администратор.
— А вчера она была на работе? — предчувствуя неладное, поинтересовалась я.
— Кто ее спрашивает? Представьтесь, пожалуйста, — деловито произнесла в трубку управляющая.
— Отвечай, когда тебя спрашивают, черт побери! — наорала я на ни в чем не повинную женщину.
— Вчера ее тоже не было, — уже растерянно ответила та. — Никаких распоряжений она не делала и о своем отсутствии не предупреждала. Я рассчитываю, что сегодня она все же появится.
В приступе крайнего раздражения я швырнула трубку. Не может же быть, чтобы Ирма бесследно исчезла! Почему не отвечает ее сотовый? И где находится эта самая недоступная зона приема? Скорее всего телефон просто отключен.
Я включила автоответчик в надежде на то, что Ирма оставила мне сообщение. Действительно, таковое имелось. Голос моей клиентки звучал радостно и восторженно, речь была сумбурной. Зато я, когда прослушала известие, лишилась оптимизма надолго.
«Таня, это Ирма Лабуш. Меня не будет в городе несколько дней, точно пока не могу сказать сколько. Все случилось так неожиданно, я просто не была к этому готова. Федор увез меня в Самару. Не подумай только ничего плохого, это вовсе не насилие с его стороны. Ты не представляешь, как это романтично, когда тебя вот так подхватывают и везут куда глаза глядят от повседневной суеты и набившей оскомину работы».
Чего-чего, а подобной легкомысленности от Ирмы я никак не могла ожидать. Согласиться на столь авантюрное предприятие… Бросить работу, никого не предупредив… По всей вероятности, Стоцкий теперь ушел в ее жизни на самый задний план, а напористый Валевич сумеет-таки добиться, чего хочет.
Эти мысли мелькнули в моей голове как комментарий к услышанному, а запись сообщения Ирмы продолжала звучать.
«Знаешь, — взахлеб говорила моя клиентка, — мне рассказывали, что мой прадед вот так же украл мою прабабку — посадил ночью на сани и увез в неизвестном направлении. Не спрашивай меня, что будет дальше, я и сама не знаю. Знаю только, что Федор — настоящий мужик, а не просто самец, как некоторые. Он умеет покорить женщину. Может быть, его идея сделать меня своей женой не такая уж бредовая. Ладно, я заканчиваю, а то он скоро вернется. Не хочу, чтобы он знал, кому я звонила. А ты не расстраивайся: если даже я решу продинамить Стоцкого, то твои труды обязательно оплачу по установленной таксе. Пока».
Однако это хитрый ход со стороны Валевича, ничего не скажешь. Теперь он обработает Ирму по полной программе. Возьмет обаянием, напористостью — чем угодно, а потом повезет в загс. Ладно. Хорошо хоть, что с нею все в порядке.
Несмотря на то, о чем поведала Ирма, я не собиралась бросать ее дело на полдороге. А в том, что я не узнала еще всего до конца, я была уверена. Пока Лабуш развлекается в Самаре с любовником, который хочет ее в чем-то очень сильно наколоть, я должна распутать эту затянувшуюся детективную историю. И пока не узнаю причину, которой руководствуется Федор, обрабатывая Ирму на предмет замужества, не смогу предпринять в отношении него ничего конкретного.