Интрузия
Шрифт:
Потом сел на телефон и начал обзванивать всех, кого смог. Увы. Результат мизерный. Хотя отрицательный результат - это тоже результат, такой, чтобы, когда моя совесть начнёт спрашивать: "А всё ли ты сделал?", я мог бы честно ответить: "Я сделал всё, что смог".
– Мбонго, мне нужен вывод текущих координат в нижней части экрана, с привязкой к актуальным картам, как Генштаба, так и прочих поставщиков. Аэро- и космическим снимкам местности, чтобы на третьем экране я видел картинку куда собрались открывать окно. Чтобы меньше елозить.
– Да, масса капитан. Сейчас сделаем.
Очень удобная
Вот и нужный мне, вполне себе приличный дом, как и все здесь, рубленый пятистенок, с необъятной верандой. Двор с мелкими хозпостройками, такая же невысокая банька, курятник и, на дальнем конце огорода, будка для размышлений. Все, в принципе, как и у всех, хотя я и не понимаю, почему баня должна быть непременно вросшей в землю, что в ней и не разогнуться как следует. Впрочем, я со своей баней разобрался, а до других мне и дела нет. Забор невысок, но и не низок, в самый раз, чтобы посторонние не шарились, но и перелезть при необходимости можно. Серая от старости древесина отгораживала от меня большую часть двора, но кое-что и видно
Дед, преклонных лет, сидел на крыльце и чистил двустволку, судя по всему, шестнадцатого калибра, поглядывал в ствол, недовольно бурчал, потом снова шоркал шомполом. Я постучал в калитку, дёрнул вниз отполированную железную ручку, но во двор заходить не стал
– Бог в помощь, - громко сказал в сторону старика.
– Спасибо, и вам того же, - ответил он, - ну что встал, проходи. Берта! Ишь, окаянная!
Берта, а это, несомненно, была она, старая, но ещё бодрая лайка, резко остановилась, но подняла нос вверх и повела им из стороны в сторону. Обнюхивает издали, каналья. Сделав какое-то своё собачье заключение, отбежала и легла возле крыльца. Дед, лет восьмидесяти, но бодрый живчик, встал и подошел ко мне.
– Здравствуйте. Меня зовут Вольдемар. Не вы ли будете Степаном Ивановичем Безземельных?
– Я и буду, - ответил мужчина, и пожал мне руку.
Рука сухая и твердая, как та деревяшка от забора.
– У меня к вам небольшой вопрос. Скажите мне, пожалуйста, известно ли вам, где и когда исчез ваш отец? Это, простите, я спрашиваю затем, чтобы впоследствии не внушать ненужных надежд. Чтоб не было у вас сильного разочарования, если что-то вдруг не так.
Дед не стал сразу отвечать, а снова сел на крыльцо и немного задумался.
– Где - неизвестно, а вот когда... В сорок третьем, пропал без вести. Вылетели, везли партизанам какой-то груз. Ну и не прилетели. Исчез самолёт, как и не было его. Мне что, я в то время и вовсе пацан был, а вот мать моя оббила все пороги после войны. И уж к сослуживцам отцовым ездила. К тем, кто жив к тому времени остался. Парни-то к мистике не склонные, а всё ж... Все мы склонные, только никто не признаётся. Говорят, по маршруту обыскались, нет его. Ни обломков, ничего. А партизаны тоже говорят, слышал гул, что вот-вот должен был выйти на костры, а потом гул внезапно пропал. Так и сяк вертели, ну не мог бесследно исчезнуть самолёт. А вот же, исчез. И стрельбы не было, и вроде истребители не летели. Тёмный лес, вощем.
– Ну тогда я вам, Степан Иваныч, хочу сказать, что знаю, когда, где и как погиб ваш отец. Где могила вашего отца, тоже знаю. И вот те документы, что были с ним в момент его смерти.
Передал деду пакет с тем, что у меня осталось из того, что я забрал из самолёта. Старик расположился возле стола, что стоял во дворе, и едва заметно шевеля губами прочитал всё от корки до корки. Потом аккуратно сложил всё обратно в пакет и заорал:
– Эй, Колька! Колька, итиёмать! Живо сюда!
Колькой оказался медведеподобный мужик лет пятидесяти, вылетел из гаража.
– И что? Пожар что ли, батя? Чему шумишь?
– Деда могилку нашли.
– Ах, ёпть.
Сел на крыльцо, не сводя с меня глаз.
– Да что ж мы сидим-то, - всполошился дедок.
– Бабы-то, ишь, по ягоду ушли, так ничё, мы щас, сами с усами. Колька, тащи из подпола бутыль.
Засуетилось и завертелось. Видать, мужики привычные, быстро накрыли стол, Степан Иванович достал откуда-то фотографию в рамке, пристроил её на столе. Налил стопарь, и, как полагается, накрыл его ломтиком хлеба. Потом подошёл к висящему на стене календарю, что-то возле него бормотал. Обернулся и сказал:
– А ведь сегодня годовщина.
Молча выпили первую. Во вторую мужикам я накапал по пять капель из заветной бутылочки. Я теперь её всегда с собой ношу. На такой вот случай, помочь хорошим людям. Даже несмотря на то, что в дом не пригласили, точно староверы. У них с этим строго, странно, что вообще во двор пустили, но, с другой стороны, староверы не матерятся. Ну и ладно, мы не гордые. Коля сказал:
– Извините, в дом не приглашаем. Полы покрасили, так что мы покамесь во дворе, да на летней кухне.
Такие милые, вежливые люди.
– Я вам тут микстурки капнул, это общеукрепляющее. Очень хорошо помогает против холестериновых бляшек и прочих возрастных хворей. Мне один шаман готовит.
Возражений не последовало. Примчался откуда-то малец, лет пяти, чумазый, с задорно блестящими глазёнками. Притулился к столу.
– А чё вы празднуете?
– Не празднуем, а деда поминаем. Твоего прапрадеда. Могилку вот нашлась. Мужчина видишь, не поленился, приехал.
– Вы чёрный копатель, да? О, это круто! Я про вас кино видел по телеку! Вы там что ли проваливаетесь в прошлое? Дед, а дед, правда клёвое кино было?
– Фигня была, а не кино. Возьми пряник и брысь отсель, не видишь, водка на столе?
Я продолжил:
– Вы, я посмотрю, люди здравомыслящие, в чудеса и нечистую силу не верите. Следовательно, то, что я вам сейчас скажу... в общем, малой, как это вам не покажется странным, прав. Только провал произошёл не во времени, а в пространстве. Хотя, но это пока не слишком важно, большой разницы в этом нет. Не в этом суть. И очень хорошо, что здесь пока нет женщин. Я больше всего, знаете ли, боюсь, что обо всём этом растрезвонят сначала по деревне, а потом и вообще. Этого хотелось бы избежать. Так что я надеюсь, что вы, прежде чем мы отправимся непосредственно к могилке, проведёте среди женщин разъяснительную работу.