Инумо

Шушканов Павел

– А им для чего?

Митра закатил глаза.

– O sancta simplicitas! 4 На ком они должны испытывать лекарства от изжоги, крема от загара или таблетки от глистов? На добровольцах, которым надо платить и получать согласие?

Ника прикусила губу и свернула карту.

– Я возьму это пока? Верну – обещаю.

– Так что насчет поезда? – напомнил Митра.

– Я свои предположения рассказала. Если поезд замедлил ход, а потом его переключили на встречный рельс, то он мог вернуться не на станцию, а к оборотному тупику, если он все еще открыт под мостом и функционирует. Точнее – если он вообще существует. Но такое вполне возможно. Правда, все эти манипуляции вы, скорее всего, увидели

бы со станции. Мне нужно осмотреть мост и тогда скажу точно.

4

«О Святая простота!» (лат.)

– Может вместе? – сорвалось у меня.

Она спрыгнула со стула и оказалась на голову ниже меня. В ее глазах отражалось мое вытянутое глупое лицо.

– Как раз собиралась на платформу Бейфанг Сенлин, – сказала она не без иронии. – Проверю все сама и передам через Алису. Вместе с картой. Лады?

Последнее она сказала по-русски, но это слово я знал.

– Лады. Может нужна компания?..

– Экскурсии не вожу. Там будет пыльно, грязно и сыро.

– Прямо как у нас дома, – хохотнул Митра и развел руками.

– И почистите сток в ванной. Всем пока!

Она убежала, прихватив карту и не взяв денег. Видимо, аванс ее интересовал слабо, а в успешном исходе дела она даже не сомневалась.

Мы некоторое время сидели в тишине. Митра курил и пускал в спертый воздух сизые колечки.

– Поздравляю, коллега, – наконец сказал он. – Наш дом впервые посетила не шлюха. Но тоже продает свои услуги за деньги.

– Как и мы, – напомнил я.

– Кстати, как она тебе, – он подмигнул сквозь облако дыма. – Хочешь узнаю у Лис, не делает ли эта любительница туннелей еще что-нибудь за пару сотен юаней?

Я не счел нужным отвечать. Ника появилась и исчезла так стремительно, что от нее не осталось ни следа присутствия, даже витающего в воздухе запаха волос или духов. Только капельки воды возле дверок душа, быстро впитывающиеся в деревянный пол. Я задумчиво смотрел на душевую, в которой срывались и ударялись о ржавчину тяжелые капли. Митра заметил и это.

– Надевай перчатки, – сказал он наконец. – Я интеллигент в третьем поколении и не привык к грязному труду.

– Митра, – я положил перед ним мятую сотню. – Просто вызови сантехника.

***

С закатом жизнь в Яндаше всегда становилась иной. Приобретала новые краски – в основном красные от бумажных фонарей над Барной улицей и проспектом до площади Тайянг до узких окошек борделей, сквозь пыль которых просвечивался бордовый неон. Потоки людей наводняли улицы, но становились неспешными. Плыл к своим кирпичным кораллам офисный планктон, слабо шевеля уставшими от клавиатур пальцами и затекшими ногами. Отойдя от дневной дремы и утренней депрессии, погружались в океан огней хангеры, забывшие ненадолго о том, что их миграционные карточки и деньги в карманах и на счетах не вечны и рано или поздно придется погрузиться на илистое дно этого города. Богатых туристов и беспечных горожан течением несло в сияющие вечерние манки, за которыми не было видно хищных зубов.

Я скользил вдоль рифов, иногда против течения. Натыкался на острые локти и притупленные взгляды. В косяке этих пестрых мальков, я казался скучной и серой речной рыбой.

Над площадью горел искусственный свет. Уличные экраны освещали рекламой залепленный зеваками мраморный фонтан и стеклянные панели вечерней газеты Женьелин, прикрепленные к стенам и растущие из брусчатки в самых неожиданных местах. С такими надо быть осторожнее. За любой скол и царапину от неудачного движения можно заплатить штраф почти всем, что есть в карманах – не даром городовые ошиваются поблизости. Зубами тоже можно заплатить, если в карманах не окажется юаней. Я издалека пробежался глазами по иероглифам. В отличие от столичных газет, эту всегда верстали не в столбик, а в строчку. Ничего о пропавшем поезде. О концерте электрических скрипачей из Джун Го целая передовица. «Памяти Бажена Яо» – подпись под колонкой редактора. Мне всегда было интересно, что это значит, но я забывал разузнать каждый раз как терял газету из вида.

– Простите, – я случайно толкнул невзрачного клерка в пиджаке поверх синей водолазки. Он даже не заметил, обогнул меня и воровато озираясь заспешил к перекрестку под экраном, в ярком свете которого, наверное, можно было загорать ночью. Я зачем-то увязался за ним. Между салоном тату и мастерской экутеров нашлась узкая дверь без таблички. Верзила на входе пропустил нас без проблем. Видимо клерк был тут завсегдатаем. Что до меня – подозрений я не вызывал, походя в своем плаще на обычного хангера с остатками юаней в карманах и давно просроченной социальной карточкой – то, что нужно для подобных мест. За вход взяли по десятке и пропустили через сломанный металлоискатель. Тут прятался подпольный ринг, который, скорее всего и держали сами городовые – слишком далеко от владений господина Вана. Протиснулся поближе к сетке, отделяющей одних ревущих потных людей от таких же на ринге. В свете белых ламп лоснилась голова бойца, раздетого до пояса в зеленых просторных штанах. Его можно было принять за бритого медведя. С голого черепа катились капли пота, огибая заостренные уши, оттяпанные на треть дешевым «вивисектором» в том же метро. Что ж, устрашает, но отсюда не страшно. Тут больше пугала толпа. Я удивлялся обилию пиджаков вокруг, словно попал на закрытую вечеринку старомодной фирмы, работников которой накачали зверскими гормонами. Рядом улюлюкал и мой знакомый. Его лицо стало красным от духоты и прерываемого на короткий вдох крика.

Бритый медведь бил тощего парня на песке, не делающего никаких попыток подняться. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять – их вес так же несравним как маленькая Сиболия 5 и огромные Элосы 6 и Джун Го 7 с юга и севера от нашей застрявшей между ними страны. Скорее всего парень отправился в нокаут с первого удара, а дальше просто продолжалось шоу. Я огляделся. Ставок тут не предвиделось. Развлечение было в другом.

5

Сибирь (кит)

6

Россия (кит)

7

Самоназвание Китая

Я протиснулся обратно, выбившись из мозаики брызжущих слюной лиц. Верзила на входе поморщился и выставил меня за дверь. Зеленые листовки на кирпичной стене предлагали непыльную работу на пару вечеров.

Ресторанчик пролетом ниже – а лестница упрямо вела вниз, и я догадывался, что скорее всего подвал выходит в тоннели метро – оказался дешевой забегаловкой. Тут продавали жареные пельмени и рулеты с рисовой лапшой. И людей немного – видимо место для местных вроде того верзилы. Я взял акаши с содовой, несмотря на его мерзкий вкус, и лапшу, присел на крайний столик у входа под настороженные взгляды. Мысленно поздравил себя с тридцатым днем рождения. Или вторым – все зависит от того, с какой точки начинать отсчет.

В голову пришла странная мысль, что совсем недалеко отсюда старые тоннели метро и возможно где-то там, в паре шагов за толстыми стенами пробирается сквозь неоновый полумрак Ника, светя себе фонариком под ноги. этот образ оказался слишком ярким и прочно засел в мозги. У Ники все еще были мокрые волосы и капельки воды падали с них на ржавые рельсы. Я пытался припомнить ее лицо, но не смог. Значит – ничего примечательного. Значит я не хотел бы ее трахнуть, как сказал бы Митра с сомнением в голосе, но все равно чувствовал какое-то извращенное чувство необходимости окружить ее заботой. В которой она вряд ли нуждалась. Взглянув на дно стакана, я увидел бледно-желтое спасение от странных мыслей.