Инвалид. Том второй
Шрифт:
— А ты в курсе, что две нейросети в черепушке очень плохо уживаются?
Настолько плохо, что владелец этой самой черепушки умирает от горя.
Вспомнил! Его стиль общения называется черным юмором.
— А мне в черепушку нужно будет впихнуть индивидуально нейросеть, а ваше второе предложение, я отложу до лучших времен.
— Все прихоти за твой счет! — обрадовал он меня новой порцией своего чувства юмора.
— А вот с этим у меня немножко проблематично.
Сказал, а сам постарался отследить реакцию медика. Стараться-то я старался, вот только толку от этого не было практически никакого. Потому как и самой реакции не последовало. И означало это только то, что он уже просчитал, что и как нужно сделать дальше. Что же, посмотрим, что он сможет предложить?
— Никаких проблем не будет, — постарался скорчить он улыбку.
Вот именно. Постарался скорчить, а не улыбнуться.
Ничего говорить не стал, а превратился весь в слух, и не прогадал.
— Ты подписываешь договор, что отработаешь все деньги, которые потратил корпорация на твое лечение, и на этом все проблемы решены.
Остальное тебя не касается. Разве только… когда ты сможешь рассчитаться с корпорацией. Но… это уже мелочи. Главное — ты будешь жить.
О том, как он получит с корпорации причитающиеся ему деньги, медик даже не заикнулся. Видимо, процесс уже давно накатан и опробован не на одном переселенце.
— Так подписал уже…
— Тогда вообще проблем не вижу. Раздевайся и мотай в медкапсулу.
Но я даже с места не сдвинулся. Как же, нашел наивного. Вот так взял, и поверил на десять миллионов кредитов человеку, которого вижу второй раз в жизни.
— И чего ждем? Давай, быстро, — разозлился медик.
Ну, это называется психологическое давление. Знаем. Проходили.
Поэтому просто протянул луку вперед, как бы показываю, что очень хочу заполучить то, что будет оплачено от моего имени.
Нет, я прекрасно понимаю, что нейросеть мне в руки никто не даст.
Потому как… руки грязные. Да и саму нейросеть еще нужно вырастить по индивидуальным параметрам. А вот презент на семь миллионов, никому отдавать не собираюсь. Да и верить на слово…
— Я думаю, что вначале не мешало бы окончить некоторые формальности, а уже потом ложиться на оздоровление.
— И какие же формальности тебе нужно окончить? — видимо решил поиздеваться мой вредный собеседник.
— Всего лишь под протокол вы подтверждаете передачу в мою полную и безраздельную собственность той безделушки, за которую заломили семь миллионов. Потом так само подтверждаете, что установите мне именно индивидуальную нейросеть выращенную именно под меня, а не что-то иное. Понимаете, в последнее время я стал настоящим параноиком. Да вы же меня понимаете!
Тот кивнул, вот только его глаза говорили однозначно, что он меня не понимает, и понимать не собирается. Однако, как это ни странно, тут же под протокол сообщил то, что я попросил.
— А теперь, быс…
Оборвался он на полуслове по той причине, что в это время я протянул руку, показывая, что он должен мне нечто отдать.
— Так его нельзя брать с собой в медицинскую капсулу.
Улыбка, которая появилась на губах этого типа, по непонятно какому недоразумению ставшего медиком, на этот раз была самой что ни на есть искренней. Что же, вот и еще одно подтверждение, что меня решили кинуть.
— Я знаю, — постарался вести себя максимально сдержанно. — Но мне будет намного спокойнее, если эта безделушка полежит рядышком возле меня. В шкафчике.
— Ты же понимаешь, что это не сейф. Всякое может быть…
Последняя фраза убедила меня еще и в том, что если это всякое не произойдет добровольно, то его обязательно организуют. Думаю, вы догадываетесь, кто позаботится об этом?
— И все же. Пусть полежит рядышком.
— Как знаешь.
То, что он не стал меня отговаривать от хранения столь дорогой вещи в шкафчике, который можно запросто вскрыть с помощью обыкновенного ножа, тоже говорило в пользу моих, а точнее, наших с искином, выводов.
— Сейчас принесу, — обрадовал он меня и вышел из кабинета.
Ушлого медика не было около пяти минут. А потом он показался.
Странным было то, что в руках у него ничего не было. Вообще ничего.
Хотел уже спросить о судьбе моего имущества, как он запихнул руку в карман, а потом вынул из него небольшую коробочку. В свое время я не раз видел коробочки, в которых продаются кольца. Так вот эта оказалась вдвое меньше. Потому и в кармане ее видно не было.
— Держи, — буквально впихнул он ее в мою руку. — Владей.
И еще несколько слов он произнес настолько тихо, что даже не смог понят, какие же еще пожелания последовали за сказанным? А в том, что они были, сомневаться не приходилось. Очень уж демонстративно шевелились его губы.
Открыв коробочку, в которой разместился небольшой цилиндрик, не стал строить из себя понимающего человека, а с большим страхом прикоснулся к одной торцевой стороне. И надо же было такому случиться, я попал точно на датчик активации. Хотя это со стороны могло показаться случайностью, я же прекрасно понимал, что и зачем делаю. Спасибо искину, просветил. Несколько раз мигнувший индикатор показал, что предложенный мне артефакт находится в рабочем состоянии. Радовало то, что продавец данного раритета даже не заметил, что я успел проверить работоспособность изделия и даже активировать его.
Уже хотел поблагодарить своего разорителя — потому как если бы я был самым обыкновенным человеком, то кредит, который на меня повесили, заставит простого смертного не просто помереть на чужбине, или, вернее, на новой родине, а еще и заповедать своим правнукам работать на корпорацию — как мой взгляд упал на небольшое зеркало, которое висело на стене. По всем правилам безопасности его здесь быть не должно, но вот… оказалось. И в этом зеркале отражалось… отражался…
Видимо мой взгляд стал настолько перепуганный, что даже местный эскулап обернулся, дабы посмотреть, что же такого я мог узреть за его спиной? И именно этот момент я использовал для того, чтобы провернуть один из пунктов моего плана. Еле успел проделать все запланированное.
И сделал я ни много, ни мало, а всего лишь, вбросил цилиндрик себе в рот и тут же постарался проглотить его.
Думаю, давать пояснения моему поведению совсем не нужно. Ведь я же прекрасно знаю, каким образом ко мне попала нанофабрика, и как происходила ее активация. Так что в данном случае, только уже с подсказками искина, я пошел проторенным путем.
— Что? — обратился ко мне медик, так и не поняв, что же меня так сильно перепугало.
А ведь перепугаться было чему. В том зеркале отражался очень уставший мужчина лет сорока, если не больше. И самое странное в нем то, что я его узнал. Да и тяжело не узнать себя любимого. Вот только никогда не думал, что за столь короткий промежуток времени умудрюсь постареть на столько лет. Теперь понятно, почему ни у кого не возникло лишних вопросов. Ведь если бы я продолжал оставаться в том возрасте, к которому уже даже привык, то вопросов бы было выше крыши.