Инверсия праймери. Укротить молнию
Шрифт:
— Отпустите ее! — снова раздался его крик.
Наемник потащил меня к выходу. Ноги мои безвольно волочились по зеленому ковру. Мы проникли внутрь овала, и входное отверстие сомкнулось у меня за спиной. Я оказалась одна. Эльтор же остался с Криксом Икуаром. Оба, он и я, заложники кошмара наяву.
Глава 16
ВЛАСТЕЛИН БОЛИ
Однажды, несколько сотен лет назад, в Лос-Анджелесе, мне приснился сон. Совершенно незамысловатый. Я поступила учиться в Калифорнийский университет в Лос-Анджелесе и получила степень бакалавра бухгалтерского дела. Там я подружилась с людьми, которые предпочитали оружию книги. Такой вот сон. Мне хотелось совсем малого.
Получила же я гораздо больше.
Комната была освещена довольно тускло. Я лежала в постели, смутно понимая происходящее, но все-таки осознавая присутствие в помещении уже знакомой мне седовласой женщины.
Некоторое время спустя я, опираясь на локти, приподнялась в постели. Голова тотчас закружилась, и окружающий мир принял расплывчатые очертания. У меня было такое чувство, будто я нахожусь под действием наркотика. Комната была круглая. Пол устлан синим ковром. Кто-то снял с меня платье и накрыл темно-синим одеялом, теплым и нежным, как сладкий детский сон. Напротив моей кровати в кресле дремала женщина-эйюбианка.
Неподалеку находился стол, на котором стоял изящной формы кувшин — в виде цветка, чьи лепестки образовывали носик. Влага из него сбегала вниз к столу, где исчезала. Рядом с кувшином стояла чашка в форме цветка. Я попыталась было дотянуться до чашки, но не смогла. Руки почему-то сильно дрожали и почти не слушались. Я обессиленно опустилась на постель, не в состоянии что-либо сделать самостоятельно...
Возле меня тотчас оказалась женщина. Она склонилась надо мной и приложила руку сначала к моей щеке, а затем ко лбу. Хотя выражение ее лица оставалось бесстрастным, прикосновение ее руки было нежным и ласковым, как у добросердечной сиделки. Она поднесла к моим губам чашку, и я торопливо осушила ее содержимое.
Отдав пустую чашку, я спросила:
— А где Эльтор?
Женщина покачала головой, затем потянула меня за руку. Подчиняясь ей, я вылезла из постели, чувствуя головокружение и слабость в ногах. Женщина подвела меня к стене и что-то проговорила, после чего там образовался восьмиугольный портал, затянутый похожей на мыльный пузырь мембраной. Мы прошли сквозь нее. Мембрана как вторая кожа облепила наши тела, а затем снова приняла свою прежнюю форму. По ту сторону стены оказался бассейн, занимавший почти все помещение. Его стены, пол и потолок были выложены мозаичной плиткой. Изящный узор пестрел оттенками золотистого, фиолетового и зеленого. С помощью моей молчаливой сиделки я опустилась в благоуханную воду. Я все еще находилась под действием снадобий, и моих сил хватило лишь на то, чтобы устало опуститься в неглубокий бассейн.
Женщина оставила меня одну, но скоро вернулась, неся две чаши. Опустившись на колени у края бассейна, она попросила меня подняться. Я покорно приняла вертикальное положение, а она вручила мне пригоршню разноцветных полупрозрачных горошин. Я удивленно посмотрела на них, но не удержала в руке, и они упали в воду. Сделав две безуспешные попытки дать мне в руку горошины, женщина издала возглас, в котором слышалось раздражение. Сбросив с себя одежду, она залезла в бассейн и встала рядом со мной. Увиденное подействовало даже на мой притуплённый наркотиком разум. Еще бы! Все вокруг было сродни сюрреалистической картине. У моей сиделки оказалось сразу два пупка! Значит, и с чревом матери ее когда-то связывали две пуповины! Если это родовая травма, то Икуар не посчитал нужным ее исправить!
Женщина извлекла из одной чаши новую пригоршню горошин, сжала их в руке, а затем раскрыла ладонь, показывая мне, что они превратились в густую разноцветную пену. Моющее средство издавало приятный сладковатый запах, смешивавшийся с ароматом, исходящим от воды. Женщина вымыла меня с головы до ног, не забыв и волосы. Горшины, которые она извлекла из второй, более крупной чаши, оказались чем-то вроде крема-депилятора. Она удалила с моего тела всю растительность, оставив лишь волосы на голове, а также брови и ресницы. Тогда происходящее казалось мне забавной процедурой. Но, с другой стороны, женщине, жившей на Земле лет триста назад, забавным показалось бы и то, что я сама регулярно брею волосы на ногах и под мышками.
Женщина помогла мне доплыть до противоположной стороны бассейна. Когда мы с ней уже почти приблизились к бортику, совершенно неожиданно вверх забил фонтан. Женщина поставила меня на какое-то возвышение под струи фонтана. На мое тело обрушились потоки воды, смывая остатки мыльной пены, после чего она помогла мне вылезти из бассейна. Мы стояли рядом с настенной мозаикой, изображавшей раскачивающиеся ветви. Откуда-то из невидимых труб вырвался поток теплого воздуха, нежный и приятный, и обсушил мне кожу. Моя сиделка оделась и отвела меня обратно в спальню.
Тем временем кто-то уже успел постирать мою одежду. Теперь от нее исходил медово-сладкий аромат. Так, наверное, пахнет амброзия. Я попыталась выразить женщине свою благодарность, однако та ничего не поняла из моих слов и не обратила никакого внимания на мою бурную жестикуляцию. Вместо этого подошла к настенной консоли и, вероятно, кого-то вызвала. Я же снова легла в постель и незаметно задремала под аккомпанемент ее голоса.
Спустя какое-то время сиделка снова разбудила меня, и мы вышли из комнаты. Наш путь лежал через восьмиугольный коридор с полом из поперечных бронзовых полос, которые приятно холодили мои босые ступни. Через равные интервалы нам попадались восьмиугольные арки, сиявшие золотистым светом. Я пыталась разглядеть в коридоре окно, дверь или что-то, что хотя бы отдаленно напоминало выход наружу, в мир, где есть деревья и дома, цветы и животные, — хотя бы что-то знакомое и привычное, наподобие маяка в этом безбрежном океане неизвестности. Лос-Анджелес теперь казался мне далеким и нереальным. Он остался в той, другой жизни.
Никакого окна я так и не увидела. В конце концов мы оказались в тупике. Женщина что-то произнесла, и перед нами появилось уже ставшее привычным сияние — на этот раз в проеме восьмиугольной формы. Сиделка провела меня сквозь него в какое-то небольшое помещение, а оттуда к еще одной двери. Мы оказались в огромном зале, настолько огромном, что я даже задалась вопросом, к чему такая расточительность. Хотя, по правде говоря, бассейн тоже был шикарным, ведь меня вполне могли помыть более незамысловатым образом, при по-моши тех же нанороботов. Подобно мылу они удалили бы с моего тела частички грязи, собрав их липидными мицелиями.
В комнате, в которой я оказалась, абсолютно все — пол, стены, потолок — было украшено орнаментом из блестящих восьмиугольных пластинок, бронзовых, медных и янтарных. В центре стоял диван, а перед ним столик. Позади него вверх к потолку уходили колонны, задрапированные бронзового цвета занавесями. Полупрозрачная ткань трепетала под невидимыми потоками воздуха.
На диване восседал Крикс Икуар.
Он не удостоил вниманием мою спутницу, которая поклонилась ему и вышла. Когда мы остались одни, Икуар по-английски обратился ко мне: