Инверсия
Шрифт:
Клер с удивлением вскинула на него взгляд, но не попыталась отшатнуться, и Ферос пошёл дальше. Он позволил себе запустить пальцы в её волосы увереннее, обхватил её затылок и мягко притянул к себе.
Ошеломленная, Клер поддалась с тихим вздохом, и Ферос поцеловал её. Бережно. Так, как целовал её раньше. В эту минуту в нём не было злости, не было ярости, не было обиды. Он просто целовал свою женщину. Целовал так, чтобы ей это понравилось.
Клер испуганно ахнула и упёрлась ручками в его плечи, но Ферос был настойчив. Он обхватил её талию и потянул Клер на себя.
Он хотел обнимать свою Клер, хотел чувствовать её в своих руках. Хотя бы недолго. Со временем Клер расслабилась и стала податливой в его руках. Совсем, как тогда. Образы прошлого смешались с настоящим для Фероса. Он растворился в этом блаженстве.
Когда, спустя долгие минуты, он оторвался от её губ и, наконец, открыл глаза, Клер смотрела на него очень странным взглядом. Одновременно хмуро и удивленно. Ни слова не говоря, она сползла с его коленей и, споткнувшись, отошла подальше, будто бы испугалась его.
Они оба молчали, сверля друг друга взглядами. Клер не выдержала первой и опустила глаза. Её руки отчаянно дрожали, когда она накладывала повязки. До самого вечера она ни разу не осмелилась взглянуть на него.
[1] Как Вас зовут? (фр.)
[2] Я — Лютый (фр.)
[3] Да. Теперь я — Лютый. (фр.)
[4] А меня зовут Клер (фр.)
Глава 16
Рассвет пробирается в лесную чащу поздно, и в семь утра бледный розоватый свет только-только начал неуверенно проникать в небольшое окошко, закрытое простой ситцевой занавеской. Под сенью деревьев было всё ещё сумрачно — Свете едва хватало света, чтобы передвигаться по избушке не ощупью. Только небо окрасилось в нежные розовые цвета, подсветив чёрные пики пронзающих его сосновых макушек.
Света уже какое-то время сидела на том самом месте, куда вчера усадила этого Фероса, чтобы перевязать. Она смотрела из окна на огромные сосны. Лёгкий сквозняк приятно перебирал волосы и вносил в приоткрытое окно запах хвои.
Бревенчатый дом пах добрым деревом. Небольшое окошко, врезанное в сруб, выходило прямо на глухую стену леса. Деревянная мебель была сделана нарочито грубо — дизайнеры постарались не прикрывать красоту натуральных материалов.
Здесь всё было призвано создать для жителей одного из крупнейших мегаполисов иллюзию пребывания в настоящей глубинке. И Свете нравилось это ощущение тишины и спокойствия, медленной жизни, когда не надо никуда торопиться. Жизни, где нет расписания, нет дедлайнов, сроков, будильника. А есть только рассвет, тишина и мирно спящий рядом мужчина.
Он назвался Лютым. Странная прозвище. Впрочем, почему нет? Учитывая то, кем он на самом деле был. Света до сих пор не могла осознать, во что вляпалась. Такие люди, как этот Ферос, просто не должны существовать в её реальности.
Они были из совершенно разных миров, которые просто не могли соприкасаться. Он по всем законам вероятности не должен был оказаться на её пороге, а она не должна была с ним пойти. Этого не могло случиться. И тем не менее,
Эти мысли мучили Свету, когда она позорно сбежала от него в спальню не в силах больше превозмогать смущение, что накрыло её после их поцелуя. Она начала заикаться, спотыкаться и путаться в узлах бинта, которым перетягивала его торс. Ферос наблюдал за ней с нежностью и пониманием. И от этого Света смущалась ещё больше.
Она пыталась распалить в себе страх перед ним, напоминала себе, что он — преступник и, скорее всего, убийца, но это помогло только на полчаса. Потом воспоминания о его горячих губах, сильных руках и жёстком теле вытеснили все остальные мысли.
Света этой ночью не могла уснуть и выскользнула из постели ни свет, ни заря. Всю ночь её мучили сны. Такие сны, которые уже давно не посещали её. И тот факт, что ей пришлось спать обнажённой, не помогал отвлечься.
Свету не оставляли горячие, тёмные видения, от которых она ворочалась так, что сбила простыни и сбросила с себя одеяло. Её тело горело и томилось, кровь бурлила, соски были болезненно напряжены и неприятно тёрлись о простыни. От тех фантазий, что рождались в её голове, у неё горели щёки.
А все из-за него. Света оглянулась и посмотрела на умиротворённо спящего на диване мужчину. Домик, который она сняла, был очень маленьким, на больший у неё не хватило бы сейчас денег, в нём была всего одна спальня, которую этот мужчина уступил ей. Сам же он, не смотря на Светины робкие предложения предоставить раненому лучшие условия, отправился спать в гостиную.
Он так и не надел рубашку, и теперь Света любовалась его обнажённым торсом, перечёркнутым белыми повязками. Предыдущий вечер проносился перед её глазами. То, как он получил эти раны, снова и снова прокручивалось перед ней в мельчайших деталях.
Она никогда до этого не видела ничего подобного. Ферос сражался, как профессионал. Даже Света, не имеющая понятия о боевых искусствах, увидела это сразу. Он на её глазах хладнокровно убивал человека. А ещё он сказал, что до этого убил ещё четверых, и Света ему верила.
Казалось бы, в его присутствии после таких заявлений Света должна была бы чувствовать себя ужасно. Она должна мечтать сбежать от него подальше, ведь этот человек опасен. И, кстати, сейчас у неё была прекрасная возможность это сделать: Ферос спал ключи от машины были у неё. Она могла тихо выскользнуть из дома, сесть за руль и укатить куда подальше. В ближайший участок полиции, например, и рассказать там обо всём, что с ней произошло.
Света должна бояться Лютого. Но почему-то не боялась. Она каким-то шестым чувством, всем своим нутром осознавала, что он не причинит ей вреда. Она чувствовала, что он сделает всё, чтобы защитить её от любой угрозы.
Вместо того, чтобы улепётывать от него во все лопатки, она вот уже час сидела на скамейке, положив локти на стол, и любовалась этим мужчиной. Он был худ, жилист и мускулист. Именно так, как ей нравилось. Идеальное тело, вылепленное настоящей работой, а не бестолковым поднятием тяжестей.