Инвиктум
Шрифт:
она, как испытывать такие эмоции? Ведь камни ничего не чувствуют. – Я хочу, чтобы ты
посмотрела на его страдания. Я хочу увидеть в твоих глазах м уку, когда ему будет больно.
Ведь это именно то, что испытывал Джед, жертвуя собой ради меня. Если бы ты не
выстрелила в меня, он был бы жив. И тогда, возможно, я не пришла бы за тобой. Самое
забавное, что я почти передумала, мама. Я хотела заурядного счастья с человеком, который
любил
воскресить папу, а затем мы втроем ушли бы куда-нибудь далеко. Подальше от тебя, от этого
места, от кошмара, в которую ты превратила наши жизни. Это все, чего я хотела. – Мои губы
изгибаются в усмешке. – Но ты все разрушила сама. Теперь пришла пора заплатить.
Я перевожу взгляд на Себастьяна. Он стоит, застывший, рядом с отцом, который на
коленях. Лицо Джонатана Нойра непоколебимо. Он совершенно не боится того, что с ним
произойдет. Возможно, потому, что уже испытал это однажды.
Себастьян глядит на отца.
– Я хочу, чтобы ты рассказал мне всю правду, - протягивает младший Нойр, и этот голос
мог бы заставить вас делать что угодно. Гипноз на высшем уровне контроля сознания.
Джонатан морщится. Сопротивляется? Наверное. Однако я сомневаюсь в том, что кто-либо
способен совладать с силой таких масштабов. Сейчас, в состоянии гнева, Себастьян Нойр
чуть ли не самый опасный Инсолитус на свете.
Ведь когда ты можешь держать под контролем разумы людей, ты можешь держать под
контролем абсолютно все.
– Правда, отец, - давит он. Нойр старший содрогается в диких конвульсиях. Его лицо
искажает гримаса ужасающей боли, из носа вытекает струя алой крови. Моя мать дергается, когда Себастьян усиливает натиск. Джонатану так больно, что это ощущение окутывает
комнату плотной дымкой, выпутаться из которой почти невозможно. Меня передергивает.
Себастьян смотрит на отца.
– Говори.
И он заговаривает. Сквозь зубы, сквозь волю. Его тонкие губы размыкаются, изо рта
доносится едва слышное:
– Я не твой отец.
Эти слова похожи на ядерный взрыв бомбы. «Бабах!» и все летит к чертям.
Себастьян минуту стоит молча, а затем начинает смеяться. Его хохот разносится по
всему помещению, заглушая собой все. Когда он перестает, я перевожу взгляд с него на
Джонатана.
– Ты сделал мне самый большой подарок в жизни, - говорит Себастьян, - Но я хочу
узнать всю правду, Джонатан. Поэтому собери всю свою ничтожную
расскажи мне. Если не захочешь говорить, откуси себе язык. Ты всегда слишком много им
трепался.
В глазах Джонатана Нойра, наконец, появляется страх. Всего частичка, но она заметна.
Он знает, что это финальный аккорд. Все мы знаем.
41
4
Megan Watergrove 2015 INVICTUM
Но предрешено ли все на этом свете?
(С)
Лжец.
Это слово – первое, что приходит мне на ум после признания отца. Где-то в глубине
души, я верил, что мы не можем быть родственниками. Не можем быть одной крови, потому
что человек, которого я считал отцом, настоящее чудовище.
Становлюсь напротив него, возвышаясь над его скрючившейся фигурой. Он
испытывает страдания. Истинные, те, которые он заслужил. Его крупное тело сложилось
пополам, он что-то бормочет. Это выглядит, как сумасшествие, если бы не одно «но» - мой
отец никогда не был безумцем. Мое влияние настолько сильно, насколько сильна его воля.
– Скажи мне, кто я такой, - говорю я.
– Останови его! – кричит Элия Стоук, а Реми без особых усилий просто затыкает ей рот
одним движением пальцев. Я смотрю в мутные глаза лже-отца. Он пытается сопротивляться, но не выдерживает, когда я усиливаю контроль. В этот момент я понимаю, что способен на
все.
– Твоя мать… - эти слова булькают в его рту, словно он захлебывается ими, - …твоя
мать попросила. Она умоляла не…не бросать…
– Говори.
– Синтия… - он задыхается, но я все продолжаю давить, - Синтия приняла тебя. Она
сказала, что не может оставить тебя одного. Ты был…был сыном ее сестры, Оливии. Когда та
умерла, Синтия попросила меня взять тебя в нашу семью.
Замираю.
– Что?
Джонатан сплевывает кровь.
– Твоей матерью была женщина с геном Инсолитуса. Она была схвачена и убита. А ты
был совсем мальчишкой, тебе было два года. Твоя мать…Синтия, сказала, что отныне ты
Нойр. И я согласился. Потому что подумал, что это будет выгодно для меня.
Голова идет кругом. Хочу задать вопросы, их миллион, но слова застревают в горле. Я
берусь за волосы и тяну их, яростно сжимая челюсти, чтобы не заорать. В эти секунды мне
кажется, что мы одни в этой комнате. Джонатан смотрит на меня с какой-то странной
эмоцией в глазах. Я не могу ничего понять: мысли путаются.
– Зачем ты ставил на мне опыты, раз знал, что я и так являюсь Инсолитусом?