Инвиктум
Шрифт:
– Я хотел развить твои способности, увеличить их, чтобы ты мог быть моим личным
солдатом. Чтобы я мог контролировать тебя.
– Зачем?
41
5
Megan Watergrove 2015 INVICTUM
Он морщится. Я не отступаю.
– Зачем ты хотел контролировать меня?
– Чтобы… - Джонатан часто дышит, - …чтобы ты мог манипулировать людьми,
которыми я себя окружил. Чтобы ты мог управлять ими по моей команде.
Я протираю вспотевшее лицо руками. Внутренности
трястись от ярости, которая сжимает все внутри меня и снаружи. То, что отец хотел
использовать меня в своих целях, не удивляет меня. Меня интересует другой вопрос. Именно
он не дает мне покоя.
– Почему ты приказал мне убить ее, раз знал, что она твоя дочь?
Джонатан смотрит на Элию. Я ловлю ее взгляд – она тоже ждет его ответа. Наверняка, он лгал и ей. Мой псевдо отец – самый большой лжец в этой вселенной. Джонатан кряхтит, извивается на полу от боли в голове, лишь бы не говорить правду. Но правда всегда выходит
наружу. Такова ее природа.
– Потому что она мешала моим планам. Я хотел от нее избавиться.
Элия прикрывает глаза, а я смеюсь. Не знаю, что в меня вселяется, но я буквально
хохочу от нелепости происходящего. Джонатан сжимает губы, исподлобья глядя на меня. Я
покачиваю головой, все еще посмеиваясь. Затем достаю из-за пояса джинсов пистолет. Это не
то оружие, которым я убил его в прошлый раз.
– Ты хотел убить собственную дочь. Хотел заставить пусть и не родного сына делать за
тебя грязную работу. Ты создал программу по уничтожению необычных людей. Как думаешь, Джонатан, заслуживаешь ли ты прощения?
Он никогда не станет умолять. Но я вижу в его глазах эту странную эмоцию. Что-то
среднее между жалостью к себе и реальным сожалением за все, что он сделал. Может, я
жестокий человек. Может быть, все, что я сделал, неумолимо приблизило меня к тому, что я
стал похожим на него. На человека, которого ненавижу.
Возможно, именно он сделал меня таким. А может, это был я сам.
Но суть человека не в том, каким он был рожден. Даже не в том, кто его воспитывал.
Все это только отговорки. На самом деле человека определяет человек. То, что ты хочешь
делать, это и есть ты.
Я смотрю в мутные глаза. Они молчат, ожидая. И на секунду в них проявляется
откровение.
– Я растил тебя, как родного сына, - говорит Джонатан Нойр, - Я хотел, чтобы ты стал
великим, Себастьян.
Мои глаза ужасны, я это знаю. Чувствую нутром. Они глядят в самую глубину души
мерзкого человека и видят там отражение. Мне не жаль. Я никогда не стану жалеть о том, что
сделаю, потому что это именно то, что должно было произойти.
Направляю дуло пистолета
– Я стал величайшим.
41
6
Megan Watergrove 2015 INVICTUM
И спускаю курок.
(Р)
Элия вопит. Этот звук я могла бы слушать вечно. Но то было раньше. Теперь мне
попросту все равно. Я наблюдаю за ее дикими страданиями: она ползет к бездыханному телу
Джонатана Нойра и хочет вернуть его снова. Но это невозможно. Больше нет. Так же, как я не
смогу вернуть себе Джеда.
Все потеряно. Давно, безвозвратно. Никакие способности не могут восполнить того,
что исчезло из души. Никакая месть не вернет того, что ушло навсегда. Остается лишь ждать, когда представится возможность покончить со всем.
Ее глаза не холодные. Она больше не ледяная женщина. Теперь она женщина с дырой в
сердце. Я смотрю, как она убивается по мужчине, намного хуже нее самой, и, как ни странно, понимаю ее. Наверное, мы с Джедом тоже не были примером для подражания. Наши
ужасные поступки скрашивались лишь взаимной любовью.
Моя мать лежит на полу. Хнычет, плачет. Наверное, я впервые вижу ее такой. Она
поднимает голову и смотрит на меня. В ее глазах мольба – убей. Но я никогда не имела такой
цели.
– Боль забирает все, мама, - шепчу я, нагибаясь к ней. Она приподнимается, садится на
колени. Смотрит на меня так пристально, будто хочет заглянуть в самую суть, внутрь меня.
Мне знакомо чувство, которое она испытывает. – Она уносит с собой все хорошее, что было
когда-то. Ты причинила мне много боли. Больше, чем кто бы то ни было.
Беру ее лицо в ладони. Они загораются яркими алыми вспышками: тепло течет по
венам, наполняя их энергией, которая хранится в теле моей матери. Элия хрипит, ее лицо
становится сухим, пустым, а глаза безгранично печальными. В этот момент я испытываю к
ней жалость. Она жаждет умереть сейчас, когда я отняла у нее все. Когда ей больше нечего
терять.
– Я не стану убивать тебя. Я не такая, как ты. Я не тьма, которую ты искала во мне
каждый день. Я – свет. Именно этот свет ты будешь видеть до конца своих дней.
Отрываю руки от ее лица. Сила переполняет меня, делает меня живой. Пусть я и мертва
внутри.
– Прошу, Реми, - умоляет она. Я мотаю головой.
– Ты не заслужила освобождения. Ты чудовище, мама. И ты проведешь свою жизнь там, где и полагается чудовищам. В клетке.
Ее глаза округляются, она хватается за меня руками, качает головой, канючит, просит.
Это ее конец. Жалкий конец для жалкой женщины с комплексом Бога. Я заглядываю ей в