Инвиктус
Шрифт:
— Однако я заболталась. — Имоджен вздохнула, потом достала из коробки два мелка. — Если мы возвращаемся к отправной дате, я по умолчанию должна остановиться на аквамарине с оттенком розовой жвачки — из соображений неразрывности.
— Волосы цвета планетарной туманности, — предложила Элиот свое название.
— Похоже на туманность, правда? Значит, решено, «Небесный» подойдет. — Имоджен положила аквамариновый и розовый мелки на туалетный столик. — Я дам тебе закончить с бровями, а потом монополизирую ванную. Занимайся. Пойду состряпаю что-нибудь покрепче, с кофеином.
В ванной комнате стало в десять
Считывание выполнено на 31 % сообщила Вера.
Помни о Чарльзе.
Элиот взяла карандаш и принялась писать, выводя тонкие, как лапки паука, буквы обратным — для стороннего наблюдателя — шрифтом. Закончив, она заштриховала написанное, так что самый искушенный глаз не смог бы заметить буквы под слоем карандаша.
.инлопси И [8] На это она твердо настроилась.
21
ОТКЛОНЕНИЯ
8
В оригинале — в зеркальном отражении. И исполни.
Страх Фара оказался заразительным. С точки зрения капитана нет ничего хуже, чем видеть, как твоя неуверенность передастся экипажу, как нервное напряжение расползается по всему отсеку управления. Грэм вел корабль над Тибром, и все пятеро членов команды стояли перед вистапортом. В вечернем свете воды реки казались бурыми. «Инвиктус» двигался вдоль русла, мимо замка Снятого Ангела, над мостами, к тому участку реки, о котором люди эпохи Центрального предпочли забыть. Тому, что было сейчас водой, предстояло стать сушей, в которой Лакс устроит со временем ангар для своих нелегальных машин времени. Во времени Центрального это место оставалось потайным. Корабли, как сейчас «Инвиктус», могли попасть туда, только совершив прыжок из определенных лет, а именно тех, когда засуха довела Тибр до уровня, позволявшего избежать столкновения.
Путь до 2155 — года, в котором небеса отказались рыдать и земля взалкала, — они проделали без происшествий, но теперь, перед прыжком в ангар, ставки неимоверно возросли. Корабли Лакса взлетали и садились по строгому расписанию, чтобы избежать столкновений. Одновременная посадка двух машин времени со взрывоопасными топливными стержнями означала ядерный апокалипсис.
Поэтому все нервничали.
Грэм привел «Инвиктус» в точные координаты посадки и опустил корабль на грязной отмели. Схватив один из кубиков Рубика, он принялся вертеть его.
Прия надела наушники, отгородившись от мира музыкой.
Имоджен работала зубами, как пилкой, обгрызая ноготь
Элиот не проронила ни слова, но заметно волновалась. Фар чувствовал ее обеспокоенность, как свою собственную. Только Шафран не переживал; разместившись в капитанском кресле, он был готов раствориться на фоне ядовитой оранжевой обивки, если бы не метки на мордочке. Фар слишком страдал от похмелья, чтобы цыкнуть на зверька и прогнать его. После Дворца Цезарей он погрузился в длительный сон, но и теперь, за несколько часов бодрствования, алкогольный дурман не прошел. Приступ рвоты во время прыжка казался неизбежным.
— Уверен, что приземлимся в точном времени? — спросил Фар.
— Теперь ни в чем нельзя быть уверенным, — напомнил ему Грэм.
Правильно. На данный момент все предположительно. Фар повернулся к Элиот:
— Если хочешь, чтобы мы добрались до Центрального целыми, то поступишь правильно, выложив все, что знаешь про посадки с отклонениями. Они начались только после твоего появления, и Грэм говорил мне, что ты про них спрашивала. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять — ты можешь помочь нам избежать взрыва.
— Что желательно, — вставила Имоджен.
Элиот сдвинула брови. Сегодня они выглядели иначе, более естественными. А еще она надела другой парик — иссиня-черный, с короткой стрижкой, добавивший ей лет пять.
— Эти… отклонения, как ты их называешь, относительно редки. Насколько мне известно, посадка должна пройти без осложнений.
Значит, она имела отношение к отклонению, следовательно, отклонение как-то увязывалось с его потерей памяти. Фар заново пережил потрясение от утраты воспоминаний — словно его лишили руки или ноги. Куда подевалась высадка на «Титаник» и почему?
Вопрос представлялся чересчур объемным и значимым, чтобы задавать его сейчас. А представить объем и значимость ответа Фар даже не решался.
— Что тебе известно? — требовательно спросил Грэм. — Чем вызывается отклонение? Что заставляет числа меняться? Ведь они изменились, так?
— Тик-так, друзья мои. — Элиот постучала по запястью без часов. — На кону «Рубаи».
Фар отвернулся к навигационной системе. Центральный экран заполняли числа, перемежаемые символами, — те самые, которые уже подвели однажды инженера. Сейчас Грэм сидел за своей консолью в позе гладиатора, готового наносить и получать удары. Его ноздри трепетали. Кубик он отложил, так и не собрав. Готов или нет?
— Прыгаем, — приказал Фар.
Пять человек задержали дыхание. Пять пар глаз уставились в вистапорт, за которым сумерки сменялись абсолютной тьмой. Только красная панда уткнулась носом в хвост и крепко спала. Фар снова глянул на экран — Грэм боролся с уравнениями. Ни одно число не изменилось, хотя их оказалось слишком много, чтобы за всеми уследить. Как инженер умудряется охватывать взглядом все? Для ответа на этот вопрос Фару не хватало нескольких пунктов IQ.
Они не могли знать, сколько времени заняло решение уравнений — такова природа Решетки. Грэм нажал на клавиши, и в вистапорт хлынул свет — искусственный, от ламп ангара Лакса. Резкий даже в нормальных условиях, он казался ослепительным человеку, страдавшему от алкогольного отравления. Фар нашарил свои «авиаторы», проклиная хитроумного гения, придумавшего водку.