Иные миры. Будущее возможно...
Шрифт:
– А знаете, что это? – спросил Антуан. – Эта изменчивость нитей – способ свободной связи между ними. Это очень похоже на разговор. Еле заметные колебания света подобны нашим звуковым.
– Тогда выходит, – подвел итог Жан, – ты уверен, что это живые существа, хотя они и совсем не похожи на самые смелые предположения наших ученых и фантастов.
Еще немного понаблюдали мы за этим удивительным явлением, но ничего нового не открыли, кроме того, что уже видели. Потом зажгли свет – при свете существ не
Если все будет и дальше так, как сегодня, то нам придется лишь ночами знакомиться с этими светящимися существами...
НИЗШИЕ ЖИВОТНЫЕ И ГИГАНТЫ
– А что теперь делать? – спросил Жан, когда мы поужинали.
– Если ты спрашиваешь, чего бы хотел я, то, конечно, достигнуть мест, освещенных солнцем.
– Надеешься, что там будут организмы, более близкие нам?
– Да... Даже те, которые мы видели днем, были ближе к нам, чем эти светящиеся создания.
– А может, сначала исследовать тщательнее атмосферу? – предложил Антуан.
Как и следовало ожидать, и на этот раз мы получили те же самые данные, что и при первом анализе. Только не удалось выяснить, что представляет собой неведомое разреженное вещество – очевидно, это было очень сложное соединение.
Вместе с углеродом и азотом имелись изотопные вещества. Так, атомный вес углерода достигал 12,4, а вес атомов азота до 13,7. Были незначительные добавки аргона, неона. Как я уже сказал, поражало высокое количество углерода.
– Здесь есть азот и двуокись углерода, поэтому возможна жизнь сложных организмов, почти таких же, как у нас на Земле, – сделал замечание Антуан.
– Понятно. А что вы скажете про изотопные соединения? – воскликнул Жан. – Что касается азота, то я более-менее понимаю. А что до углерода, то это необычно, это черт знает что! Углерод, сопровождаемый гелием, оказывается здесь связанным полностью с другими атомами! Не понимаю!
– Однако, это сама действительность. Я думаю, что такая сложная форма углерода имеет здесь другое значение для живых существ, нежели на нашей планете. Поэтому нет ничего удивительного, если флора и фауна отличаются от земной.
– А нам еще нужно определить физические свойства: плотность самой планеты, силу тяжести, температуру, длительность суток, года...
– Вы не очень утомились? – спросил Жан. – Цели нет, может быть, мы направимся к освещенным местам?
– Мои часы показывают час ночи, – ответил Антуан. Нам некуда спешить. Вот понаблюдаем еще немного за светящимися существами, а потом, выспавшись, выйдем наружу.
Жан не мог протестовать, и мы решили спать. Еще на протяжении получаса ребята глядели на светящихся тварей в атмосфере, что дало нам возможность лучше сгруппировать их и убедиться, что это действительно явления живой жизни, куда более утонченной, чем наивысшие формы нашей.
Потом мы впали в забытье до самого рассвета.
Когда я проснулся, Жан готовил утренний кофе, тот самый кофе, при запахе которого так приятно было думать и мечтать...
И хлеб лежал уже горячий, пышный и такой свежий, будто только что вынутый из печи.
Вместе с витаминами, прессованным сахаром и маслом это был очень аппетитный завтрак. Шеф-повар Жан угощал нас незабываемым кофе и вкусными тостами.
– Вот здорово! – сказал Антуан, который больше всех был охоч до вкусненького, – люблю покушать!
– И кто бы мог подумать, что мы, простые смертные, сварим себе кофе на далекой планете?
– А еще удивительнее то, что нам довелось смаковать его в межпланетных пространствах, – сказал я. – Здесь-то мы в окружении, подобном нашему, земному.
– Влезли в чужой дом... И пока еще нельзя сказать, чтоб тут было хорошо... Итак, готовимся к выходу!
– Сначала посмотрим, что скажут птицы.
Мы взяли с собой в рейс шесть птиц: пару воробьев, зяблика и трех чижей, которые так же, как и мы, чувствовали себя неплохо на протяжении перелета.
Антуан взял клетку с зябликом и поставил ее в камеру, которая могла сообщаться с окружающим пространством.
Маленькой нагнетательной помпой мы накачали в нее воздух из внешнего мира. Когда мы поели и оделись как следует, то убедились, что зяблик в своей клетке чувствует себя хорошо.
– Этого и следовало ожидать, – заявил Жан.
– Более-менее... А вообще-то мог быть вредным тот неведомый газ. Однако, сдается мне, он не влияет сразу.
Во всяком случае, мы будем остерегаться.
Еще десять минут и, вооружившись обычными респираторами, приспособлениями и инструментом, мы вступили на почву планеты и почувствовали такую легкость, словно наши силы утроились. А как легко было дышать через респираторы!
– Не могу сдержать своего восторга! – воскликнул Жан, взмахнув руками.
Эти слова прозвучали для нас, как музыка, так как мы опасались, что в такой разреженной атмосфере нам будет тяжело разговаривать и слышать друг друга. Однако по какой-то неизвестной причине воздух отлично проводил звук.
Он был чрезвычайно чист. Суставчатые организмы так и кишели – некоторые из них были неподвижны, как наши растения, другие – двигались как земные животные. Наиболее быстрые ползали, как гадюки, питоны, медлительные же – почти как наши слизняки и улитки. Строение их было несимметричным, они не походили на земных радиолярий.
– Присмотритесь-ка, сколько у них ног? Ведь эти отростки действительно ноги.
– Похоже, что так. Существа перемещаются с их помощью, я бы сказал, что они ползают...