Иные
Шрифт:
Я вызвал к себе нашего компьютерщика Рэнди. Тоже молодой, амбициозный, на все руки мастер. Может на пару лет старше Рида, больше ровесник Кирку, но всё равно ещё юноша. Он настраивал нам систему, объяснял суть программ и приложений, превращал быт нашего офиса в современный и шагающий в ногу со временем.
Когда он появился в дверях, я попросил его подключить к моему компьютеру жёсткий диск, что мы изъяли в ходе обыска квартиры Уокера. Он был среди тех вещдоков, которые мне на стол не доставили, здесь в основном были записи, бумаги да распечатки, не считая пакетика со свечами
Остальное же находилось в хранилище со специальными метками и кодовыми обозначениями согласно системе нумерации улик. Рэнди смотался туда по-быстрому, а также притащил нужный провод, чтобы всё подключить. Минут пятнадцать провозился возле моего системника, не более того.
И вот, уже стоя рядом, щёлкал мышью, объясняя, как всё это работает. Вот мой основной диск, а вот подключённый дополнительный винчестер. Я сразу же попросил его открыть почтовый клиент или хотя бы сохранившиеся файлы переписки, что он тут же и сделал, так что теперь у меня был доступ ко всем входящим и исходящим сообщениям.
Последний файл от Лидии датировался примерно за неделю до смерти Уокера и содержал два прикреплённых файла. На одном какой-то планетарный символ, выдающий определённое положение небесных светил на ночном небе в определённых условиях или на конкретную дату, не указанную здесь конкретно. А на втором был большой текст молитвы или заклинания. Причём я его узнал, это именно тот самый, которым возмущался недавно Чарльз Лоусон, причитая напротив моего стола и теребя в руках его распечатку.
Появилась хоть какая-то серьёзная зацепка. Но нужно было переговорить с Лидией, выяснить вообще, что к чему. Я принялся досконально изучать их переписку, уже отпустив нашего компьютерщика, решив, что теперь со всем справлюсь и без его помощи.
Переписка всё равно не пролила точных деталей на ситуацию, но прорисовывалось всё так, будто бы у Уокера и некого мистического общества произошёл серьёзный конфликт. Лидия всегда писала будто бы не от своего лица, а ставя местоимение «мы» в каждом сообщении.
Не знаешь, что и думать, пришлось попросту пробить в картотеке Лидию Чемберлен, чтобы раздобыть личный номер её мобильного телефона. Таковых оказалось даже два, и я набрал для начала самый первый из высветившихся в городской базе.
— Алло? — послышался узнаваемый по недавней нашей беседе женский голос с того конца связи.
— Мисс Чемберлен? Это детектив Лэмбс, мы недавно общались. У меня возникли к вам новые вопросы… Понимаю, город в хаосе из-за тумана, но, быть может, мы могли бы всё-таки как-то встретиться и поговорить сегодня? — поинтересовался я максимально настойчиво.
— Ох, ну, если сможете добраться до музея… — проговорила она, нехотя, явно делая мне одолжение, — У нас, знаете ли, внутри тумана нет, туристы ходят по составленному расписанию. Через полтора часа у меня будет окно перед вечерней экскурсией, добраться-то сможете? Центр перекрыт, наземный транспорт не ходит, — предупредила она меня, — Добирайтесь через метро.
— Так и сделаю, — ответил я, представляя, какая сейчас там немыслимая давка.
Моё дело не настолько сверхважное, чтобы пытаться выбить у начальства вертолёт, к тому же приземляться в туман — такая себе идея. Правда, я уверен, что шум лопастей всю эту дымку снизу разгонит, площадку у музея будет неплохо видно, если уж на то пошло. Но я всё-таки решил прогуляться до ближайшей станции и подъехать к Музею Естественной Истории. Проблема в том, что от станции «Южный Кенсингтон» ещё нужно было минут десять шагать по туману в направлении музея. А от «Глостер-Роуд» шагать и того дальше, зато можно было бы выйти пораньше…
Так что я решил добираться по жёлтой кольцевой ветке, в надежде, что на станциях пересадок люди будут обильно выходить в направлении тех краёв Лондона, куда им нужно. На деле же людей наоборот всё прибывало, увеличивая толпу в вагоне с каждой станцией.
Жара и духота перемешивались с какофонией сладких ароматов духов, переплетаясь в таких немыслимых пропорциях, периодически смешиваясь ещё и с запахом пота, что дышать становилось ну попросту невозможно. Так ещё и давка такая, что в нужный момент попросту из вагона не вылезешь. Кругом брань, недовольство, постоянные склоки между пассажирами, втиснутыми в оправу вагонов, словно плотно уложенные в банку сардины.
Периодически к тошнотворному миксу ароматов ещё добавлялись запахи еды и соусов из фаст-фуда. От этого становилось только хуже, а желание вырваться на свежий воздух, пусть даже в непроглядную мглу воцарившегося тумана, возрастало в невероятных пропорциях.
Наконец, прибыв на нужную станцию и кое-как сумев вылезти из вагона, я поднялся наверх и выбрался на улицу из вестибюля «Саус Кенсингтон». Видимость здесь была ничуть не лучше. Словно это уже не туман, а какой-то дым, смог с горящих торфяных болот от дикой жары. А тот Лоусон так вообще приписывал такой дымке сверхъестественное происхождение, мол, всему виной колдовской ритуал.
Улицы были многолюдны, все куда-то спешили по своим делам, безопасно пересекая автомобильные дороги даже на красный сигнал светофора. Из-за дымки движение машин было сильно ограничено, а многие трассы и магистрали вообще перекрыты.
При таких условиях большинству городских жителей следовало бы вообще остаться дома, а не стараться всеми силами добраться до рабочих мест. Чрезвычайная ситуация всё-таки. Ничего не случится, если посчитать сегодняшний день за выходной, а потом назначить правлением какую-нибудь субботу рабочей. Почему до этого никто не додумался? Почему на улице царит кипишь и беспорядочное движение снующих туда-сюда граждан?
До музея я всё-таки добрался. Но стоит признать, что у участка видимость была изрядно дальше, чем сейчас, в этом районе, пока я шагал вполне знакомой дорогой к главному входу. На всякий случай взглянул на часы, чтобы успеть в назначенное время.
Нужно мэрии заказать какие-нибудь крупные вентиляторы да разогнать чёртов туман прочь, если такое продолжится завтра. Нельзя превращать Лондон в аномальную зону, тут за полдня рост преступлений достиг невероятного пика, страшно представить, во что обернётся привычный быт граждан, если эта мгла затянется.