Иные
Шрифт:
Блейз повернулся и вошел в свою спальню, расположенную рядом с гостиной. Оказавшись внутри, он наконец включил освещение, но только после того, как за ним закрылась дверь, чтобы ни единый лучик света не проник в гостиную. Затем коснулся кнопки на браслете, и одна из стен спальни раздвинулась, чтобы он мог воспользоваться шкафом с одеждой.
Ему вдруг ужасно захотелось принять душ, и он разделся. Это была какая-то скорее символическая потребность смыть с себя воспоминания о первой половине дня, с тем чтобы ум очистился и он оказался готов к путешествию по уступу. Блейз отправился
Он коснулся переключателя на браслете, но вместо ощущения благодатного потока воды вдруг почувствовал, что душевая кабина с тошнотворной скоростью внезапно закружилась вокруг него; ему даже пришлось вытянуть руки в стороны и упереть в стенки, чтобы не упасть.
Столь же внезапно кабинка остановилась. Только тело хранило ощущение, словно его обдали чем-то прохладным, но сухим, и каждый дюйм тщательно выскребли чем-то легким, как перышко и острым, как бритва. Какое-то мгновение он терялся в догадках, но почти сразу сообразил, что отель такого класса наверняка оборудован ультразвуковым душем. Теперь он был почти стерильно чист – воде бы до такой степени его никогда не отмыть.
Но ведь он собирался принять душ вовсе не по гигиеническим соображениям. Ему хотелось почувствовать, как струя воды смывает все воспоминания, не оставляя в сознании места ни для чего, кроме предстоящего путешествия. Более того, это предположительно мягкое ультразвуковое облучение мгновенно сказалось на его чувстве равновесия. Он взглянул на браслет и, определив, что предусмотрена и другая возможность, нажал еще одну кнопку.
Из душа на него тут же полилась вода, подогретая автоматикой до температуры его тела. Так, проникаясь ощущением стекающей по телу воды, он простоял несколько минут. После этого, чувствуя необычайную легкость и свежесть, он снова нажал кнопку на браслете, и на него хлынули потоки теплого воздуха, высушивая кожу.
Выйдя из душевой кабины, Блейз поспешил одеться.
Из кармана брюк он вытащил небольшое устройство – прибор, создающий поле безопасности. Он взял его у Данно после их разговора, уже тогда решив совершить это путешествие. Обращаться с ним было несложно: единственный рычажок, имеющий три положения – выключено, включено и пауза.
Блейз установил рычажок в положение «включено». Вокруг него тут же начал образовываться купол, постепенно увеличиваясь в объеме. Блейз понял, что рост пузыря может продолжаться бесконечно, и остановил его, переведя рычажок в положение «пауза». Пузырь перестал расти. Тогда он передвинул рычажок в положение «выключено», поле исчезло, и он, сунув устройство обратно в карман, снова вышел на балкон.
Блейз давно приучил себя определять любое расстояние, почти машинально запоминая количество шагов. Шаги же он считал и по дороге туда, и на обратном пути из зала заседаний Совета. Теперь, посмотрев вдоль стены, он прикинул, что балкон зала находится от него на расстоянии примерно трех четвертей длины этой стороны здания. По всей видимости, нужный балкон он найдет без труда.
Блейз напоследок окинул взглядом погруженную в полумрак пустую гостиную. Наверняка в течение следующих нескольких часов никто не станет его разыскивать. Он посмотрел вниз.
Он взялся рукой за перила и перенес через них одну ногу, встав ею на уступ. Затем поднял руку и ухватился за завитушки тянущейся над его головой панели.
И тут Блейз вдруг заколебался.
И балкон и панель на ощупь были твердыми и холодными. Улица внизу тоже выглядела холодной и непривлекательной. Да и вечерний воздух как будто стал холоднее, хотя вряд ли это могло произойти так быстро.
Блейз взглянул на звезды. Сейчас они казались ему лишь далекими чуждыми искорками света и ничем больше.
Он еще раз задумался над тем, что собирался сделать, и его охватили сомнения. Неужели на заседание такого органа, как Совет, пусть и столь рискованным путем, мог проникнуть посторонний? Даже человек гораздо более низкого роста, чем Блейз, но не испытывающий страха высоты, в принципе сумел бы до них добраться. Хотя вполне вероятно, на этом пути его еще ждут сюрпризы…
Его мозг лихорадочно перебирал возможные последствия – хорошие и плохие, – и он вдруг понял, что настроен как-то иначе, чем на Ассоциации.
Там на него вдруг снизошло состояние – нет, не неистовости, свойственной берсеркам, этим воинам-безумцам, сохранившимся в памяти людской со времен древних викингов Старой Земли. Скорее это можно было назвать «обреченностью» – еще одно старое слово со множеством смысловых оттенков, впрочем, всегда связанных с предчувствием близости – или возможности – гибели.
Вряд ли это была робость или трусость. Ни то ни другое понятия к его нынешнему состоянию были неприменимы. А тогда это казалось настоящим приключением – почти веселым, чем-то вроде предвкушения схватки с какой-то темной силой. Своего рода предварительное испытание, предшествующее главному.
Короче, чем бы это чувство ни было, сейчас оно отсутствовало. Он ощущал себя просто человеком, причем с весьма ограниченными возможностями. Высоты он никогда не боялся. Он всегда просто сознавал, что находится на определенной высоте. И сейчас в душе у него начал нарастать гнев на самого себя.
Страх должен уйти. Пусть затеряется в туманной дымке далекого детства. Если он позволит себе хоть чего-то бояться, ему никогда не достигнуть намеченной цели.
Он перебросил через перила и вторую ногу. Теперь лицо его было обращено к стене из прозрачных панелей. За ними, как он и рассчитывал, было темно, поскольку в это время на Ньютоне обычно ужинали.
Блейз, подобно какому-то длинноногому крабу, боком двинулся вперед, по пути то и дело перелезая через перила промежуточных балконов. По мере того как он продвигался все дальше и дальше, напряжение постепенно оставляло его. В конце концов он начал думать лишь об уступе, по которому переступали его ноги, и о панели, за которую держались его пальцы. Сказались его упорные занятия и высокая самодисциплина. Сейчас в мире больше не существовало ничего, кроме него самого и здания.
Он спокойно продолжал свой путь, пока какое-то тревожное чувство внезапно не остановило его.