Инженер. Часть 3. Излом
Шрифт:
Я прочистил горло и, стараясь говорить спокойно, как если бы случившееся было привычной каждодневной рутиной, потребовал:
– Хозяин! Мы пересядем за другой столик. Приберитесь, пожалуйста, замените то дерьмо, которым вы нас поили, и принесите наш заказ.
3
Осыпающиеся бетонные лестницы бежали перед моими глазами бесконечным эскалатором. Мышцы не ногах налились кровью и казалось, что лопнут при неосторожном движении, сердце колотилось под ребрами, пытаясь вырваться наружу, неприятно ныло место недавнего ранения. Рюкзаки пришлось снять, чтобы хоть как-то остудить взмокшие спины. Одежда ощущалась неприятными мокрыми тряпками, липнувшими к телам. Молодецкие прыжки через ступеньку прервались еще на уровне седьмого этажа, и я просто старался удержать темп. Ана, проявляя нешуточную физическую подготовку, держалась плотно за моей спиной.
Это была расплата за необыкновенно вкусный обед, который последовал за неприятной и неожиданной сценой в харчевне. То-ли местная кухня была такой великолепной, то-ли хозяин, напуганный появлением скелле, расстарался, но жареный на гриле морской лох навсегда останется для меня эталоном вкуса – нежное светлое мясо с оранжевыми прожилками одновременно напоминало по вкусу земного кальмара, только гораздо более душистого, и яркие оттенки мелких ракообразных и даже крабов.
Ана, хотя и расслабилась, но не вернула маску простой беззаботной девушки – была задумчива и серьезна. Я чувствовал небольшое напряжение, уже предугадывая развитие событий, но если бы я их действительно мог предсказать, то не сидел бы за столиком, а несся со всех ног к самолету. Когда мы наконец покинули тенистое заведение на краю блистающего на солнце океана, я позволил себе проявить копившееся напряжение, и, вытащив под задумчивым взглядом скелле подзорную трубу, осмотрелся. Хорошо было видно, как по лестничному маршу башни, которую мы покинули этим утром, поднимались на уровне пятого этажа три неярких переливающихся пятна – скелле.
Тридцатый этаж! Мы неслись по параллельному лестничному пролету, пытаясь догнать и обогнать неспеша двигающихся наверх соперников. Те, по всей видимости, не видели нас, так как двигались с остановками, хотя и довольно быстро, однако, солидная фора, имевшаяся в их распоряжении, позволяла им экономить силы и не торопиться.
Наконец, мы вырвались на крышу – она была пуста, залита солнцем, и, прямо посередине площадки, сверкал серебром наш самолет, абсолютно равнодушный и спокойный. Горячий воздух обхватил наши тела и тут же был сдернут прочь порывом теплого морского ветра. Ана устремилась к машине, я же, остановившись, попытался сдернуть с плеча тубус, чтобы осмотреться, насколько нам удалось опередить скелле.
– Вы только посмотрите, что тут у нас! – незнакомый молодой женский голос весело прозвучал над бетоном.
– Милочка, куда же вы? – тут же раздался второй, явно адресуясь Ане.
Три скелле одновременно появились из прохода рядом. Все три – молодые, с типичными для Мау чертами лиц, невысокие, одетые в знакомые мне просторные светлые комбинезоны, так что казалось, что все они в одинаковой форме. Третья, самая близкая ко мне, негромко бросила, обращаясь в мою сторону:
– На колени мун. Сиди спокойно – ты нам не нужен.
Она внимательно смотрела на меня и я, чувствуя себя под стволами наведенных пушек, не торопясь опустился на колени, положил рядом рюкзак, продолжая снимать с себя тубус и шокер. Скелле дождалась, пока я окончательно справился со сбруей, положив шокер под правую руку, и отвернулась, потеряв ко мне интерес. Я был в замечательной позиции – все три незнакомки стояли боком ко мне, образовав неровный строй, однако, ничего поделать не мог, так как мое оружие обладало максимальной дальностью в три метра, в то время, как из всех троих, только одна, ближайшая, располагалась на этом расстоянии.
Ана развернулась навстречу местным скелле и сдвинулась ближе к балюстраде, так как те появились из одного из проходов, располагавшихся здесь по краям. Я замер, поджидая подходящий момент. О том, что наше положение отчаянное я не думал. Для меня скелле – враги, и единственный способ общения с ними – бой. По крайней мере, в ситуации, где меня никто не спрашивает и моим мнением не интересуется – к чему разговаривать с пылью под ногами?
Одна из женщин, постоянно шевелила руками, как будто ощупывая что-то невидимое – мне кажется, теперь я понимал, что это за подвид магов. Именно она и оказалась самой нетерпеливой.
– Это еще что за дерьмо? – буркнула она и, не дожидаясь ответа, развела руки, отчего в воздухе перед ней вспыхнул очень яркий обжигающий шарик. В следующее мгновение она резко свела ладони и тот слепящим росчерком метнулся к самолету.
– Нет! – раздался резкий вскрик Аны, и сверкающий болид, едва не врезавшись в самолет, отскочил в сторону и вверх, чтобы, описав сверкающей каплей дугу, исчезнуть за балюстрадой.
Все остальное заняло считанные секунды. Пока я поднимал шокер, Ана и дальняя от меня скелле сцепились двумя потоками слепящего полупрозрачного воздуха, от которого, бетон между женщинами стремительно посветлел и покрылся плотным серым дымом. Ближняя скелле не успела ничего сделать – разряд заплясал между шокером, зажатым в моей руке, и точкой, с другой стороны, от ее тела, стремительно, в такт моим шагам, сдвигающейся навстречу скелле в центре. Последняя, не обращая на меня внимания, толкнула от груди нечто двумя руками, и Ана, напряженно боровшаяся со своей визави, вскрикнула, взмахнула руками и вместе с рюкзаком, болтавшимся у нее на спине, перелетела через балюстраду. В следующее мгновение разряд шокера добрался до рукастой магички, и та отлетела в сторону, сметенная шипящей молнией. Но времени не хватило, и последняя оставшаяся скелле, сражавшаяся до того с Аной, повернулась ко мне. Мои мышцы – все, включая сердце, отказались мне подчиняться и я, не в силах даже повернуть глаза, с разбегу устремился навстречу с бетоном. К счастью, маховик шокера, зажатого в руке, продолжал вращаться, и сверкающая плеть молнии не потухла, как мое сознание, а прыгнула вперед вместе с падающим телом. Разряд, даже не коснулся мага, но та дернулась, отпрянула, и эти мгновения решили все. Я просто не успел умереть, сердце трепыхнулось и я, на мгновение почувствовав свое тело, сделал единственное, что мог – протянул руку навстречу едва не убившей меня скелле. Бетон врезался в мое тело. Не успев выставить руки я упал, как и летел – плашмя. Дыхание вылетело из груди, челюсть задранной головы противно клацнула зубами, к счастью, не сломав их, и я еще на мгновение потерял ориентацию. Вскочив на голых рефлексах, даже не замечая, как правая рука, несмотря ни на что терзает маховик шокера, я вгляделся в последнего оставшегося противника. Та была жива, но, похоже, пребывала в состоянии шока – она вяло копошилась, не делая попытки убить меня.
Мне казалось, что весь мир вокруг звенит и вибрирует, хотя я не слышал ничего, даже ветра и шипения разряда в моей руке. Остро воняло горелым камнем, дым от ошпаренного бетона наконец-то поднялся над площадкой и теперь накрывал меня вонючим облаком. Солнце все также палило сверху, добавляя жара разогретому телу. Механически, как бездушный робот, я направил разряд на беспомощную скелле, добивая неизвестную мне женщину, как будто делая привычную уборку. Заторможенный, я осмотрелся, не двигаясь. Вдали безмятежной птицей застыл невредимый самолет, между ним и мной по бетону крыши расползлось белое жаркое пятно, клуб дыма, оторвавшийся от него, медленно двигался сносимый ветром над моей головой. Тела трех женщин, имен которых я даже не знал, лежали рядом, как кучи тряпья. Аны не было.
Черт! Я рванулся к балюстраде, и чуть не рухнул, запутавшись в собственных ногах – примененная ко мне магия не прошла бесследно. Едва ли не на четвереньках я добрался наконец до края крыши и взглянул вниз. Далеко внизу, там, где широкий балкон опоясывал небоскреб на уровне пятого этажа, была видна крохотная распластанная фигурка девушки с нелепо вывернутым рюкзаком, который торчал из-под ее плеча уродливой кляксой.
Я, застыв, всматривался в далекий силуэт, надеясь, что все обошлось, что она упала удачно и может быть не сильно разбилась. Вон, даже крови не видно. Отвалив от балюстрады, я уселся на задницу в совершенном опустошении. Было ясно – надо спускаться, но сил на это не было. Где-то далеко внутри, чужой голос, твердил, что теперь можно не торопиться, что она не убежит и дождется меня в любом случае.
Разозлившись на голос и на себя – рыхлого нытика, я собрался с остатками сил и направился к лестницам. На первом же марше меня вырвало. Отсидевшись, я почувствовал себя лучше. Сильно хотелось пить, но мой рюкзак остался на крыше. Пересилив себя, я поднялся вновь наверх и нацепил его, с наслаждением напившись.
Этот спуск я запомню на всю жизнь – бесконечное движение в никуда, бесконечное движение туда, куда не хочешь идти, бесконечное движение вниз. Внутри все замерзло – ни мыслей, ни чувств, ни желаний. Только непонятное стремление туда, где лежала девушка. Иногда в голове мелькали идеи о том, как оказывать помощь при переломах, что делать, если пострадал позвоночник, что я буду делать при травме черепа, но весь этот бред тут же сметало осознание того, что моя помощь вряд ли поможет кому-либо. В какой-то момент я подумал, что хорошо бы, если моя скелле была бы со мной, она бы справилась, она бы знала, что делать. Осознав, что вертится в моей перегретой голове, я встряхнулся – не иначе сказывались последствия временного паралича, наведенного убитой.