Иоанн Кронштадтский
Шрифт:
Обстоятельства похода так описаны в «Походном журнале» Петра: «По сигналу 2 октября <1723 г.> у Троицкой пристани собрались все суда и тронулись в путь Невою. Ночевали в Галерной гавани. К вечеру 3-го пришли к Кроншлоту и стали у пристани против двора его величества. Их величества ночевали в новом каменном дворце, государь чертил на яхте укрепления Котлина, а потом был на работе и обрисовал место фортеции маленькими ровиками. Следующие два дня, т. е. 5 и 6 октября Петр тоже чертил, бывая на работах, но закладки нельзя было сделать, так как от сильного ветра вода поднялась и затопила место закладки. 7 октября в первом часу пополудни тремя выстрелами с Кроншлота дан был сигнал собраться на месте закладки, хотя был сильный дождь. Заложили таким образом: сперва был молебен с водоосвящением,
В последующие годы работы на острове Котлин интенсивно продолжились: сооружались гавани и канал, доки, заводы, мастерские, перестраивались батареи, возводились дополнительные укрепления, увеличивался гарнизон крепости и возрастало количество орудий, находившихся на островных батареях и на морских фортах. Разрастался и город, где проживали все те, кто обслуживал форты и крепость. С самого начала его строили по той же градостроительной модели, что и Петербург — широкие проспекты с дворцами. Сюда приглашали лучших петербургских архитекторов — среди них Чарлз Камерон и Василий Иванович Баженов. Сам император не менее пятнадцати раз в год посещал свое детище — Кронштадт, оставаясь иногда в нем по нескольку дней. И все последующие главы Дома Романовых не ослабляли свое внимание к поддержанию в боеготовности крепости Кронштадт, неоднократно посещали крепость и город и при этом неизменно участвовали в литургии в Андреевском соборе Кронштадта.
Спустя десятилетия побывавший здесь в 1794 году немецкий путешественник И. Г. Георги так описал Кронштадт: «Город занимает наиболее к востоку находящуюся часть острова, велик, с множеством хороших домов, церквями, публичными зданиями; но ради великого числа малых домов, пустых мест, немощеных, часто грязных улиц и прочего не имеет хорошего вида. Оный многолюден и имеет также Немецкую и Английскую церковь, содержит не более 204 записанных мещан; прочие жители принадлежат по большей части к флотскому штату, к таможне, и многие суть не постоянные и на время токмо поселившиеся жители»[61].
Сто лет спустя, в 1894 году, в Кронштадте вместе с войсками насчитывалось около пятидесяти тысяч человек. Еще более население города увеличивалось в судоходный период, когда прибывали до полутора тысяч иностранных судов, а перевозку грузов из Кронштадта в Петербург осуществляли более восьмисот судов. Имелось на острове более трех десятков всевозможных фабрик, заводов и мастерских морского ведомства и частных. Общий годовой доход города составлял 230 022 рубля, а расходы — 220 796 рублей.
Постепенно Кронштадт стал морской столицей Российской империи, основным местом базирования российского флота. Именно здесь были снаряжены чуть ли не все военно-морские экспедиции, известные по морским сражениям XVIII — начала XIX века в Балтийском и Средиземном морях: от Гангута (1714) до Наварина (1827). Из Кронштадта отправлялись в походы первая российская кругосветная экспедиция Крузенштерна и Лисянского; экспедиция Беллинсгаузена и Лазарева, впервые увидевшая Антарктиду, а также около пятидесяти других экспедиций. Здесь проходили службу известные адмиралы — Ф. Ф. Ушаков, М. П. Лазарев, В. А. Корнилов, П. С. Нахимов, С. О. Макаров.
В любой истории российского флота XVIII–XIX веков Кронштадт будет самым упоминаемым городом. В 1815 году здесь была открыта первая в России пароходная линия, соединившая Петербург и Кронштадт. В 1864 году в Кронштадте на заводе Бритнева было построено первое в мире паровое судно ледокольного типа «Пайлот», плававшее зимой из Кронштадта в Ораниенбаум. В гавани Кронштадта проводил свои опыты с радиоволнами преподаватель физики Технического
С 1771 по 1798 год в Кронштадте располагался Морской кадетский корпус — «кузница» морских кадров, в котором учились выдающиеся российские флотоводцы — И. Ф. Крузенштерн, Ю. Ф. Лисянский, Ф. Ф. Беллинсгаузен, В. М. Головнин, Д. Н. Сенявин и многие, многие другие.
Кронштадт оказался связанным и с церковной историей. Здесь жили и служили на флоте представители рода Симанских, давшего Русской православной церкви патриарха Московского и всея Руси Алексия I (1945–1970).
Первым военным моряком в этом роду был Александр Лукич Симанский (1752–1810). Тринадцати лет он был определен в Морской корпус. В начале 1768 года получил звание гардемарина и совершил плавание на линейном корабле «Святая Екатерина» от Кронштадта до Ревеля (Таллина). В 1769 году он уже капрал, в 1770 году — сержант, в 1771 году — мичман, в 1775-м — лейтенант. Служил на фрегате «Дерись», на гребном флоте, на катере «Диспас», на котором ходил до острова Гогланд. В 1776 году ему пришлось проститься с Балтикой и принять назначение на фрегат «Григорий», который в 1777–1779 годах совершал плавания в Черном и Средиземном морях.
В 1780 году А. Л. Симанский вернулся в Кронштадт и был назначен командиром придворной яхты «Петергоф». Эту должность он занимал до конца 1781 года, причем получил в награду от императрицы Екатерины II золотую табакерку. Спустя год его направляют в Таганрог, он служит на кораблях Азовской флотилии и в 1785 году выходит в отставку в чине капитан-лейтенанта.
В годы Русско-турецкой войны 1787–1791 годов Александр Лукич возвращается на службу: его определяют на корвет «Ростислав» с приказом состоять флаг-офицером при адмирале В. Я. Чичагове; он участвовал в морских сражениях со шведским флотом в 1788–1790 годах, занимал должность флаг-капитана на базировавшейся в Кронштадте Гребной флотилии принца К. Нассау-Зигена. За проявленное мужество в морских сражениях награжден орденом Святого Владимира 4-й степени. В конце 1791 года Симанскому было приказано вернуться в Петербург. В 1794 году, командуя кораблем «Память «Евстафия» в эскадре вице-адмирала Повалишина, совершил переход из Архангельска в Кронштадт. Здесь он вплоть до 1801 года служит на разных должностях и произведен в вице-адмиралы.
В 1804 году Александр Лукич уволился с флота и поселился в Петербурге, где служил «по дворянским выборам» и был даже кандидатом в Совестный суд Санкт-Петербургской губернии. В столице отставному адмиралу принадлежало несколько домов, в силу чего его имя оказалось запечатлено на карте города: одна из петербургских улиц называлась «Симанская».
Трое сыновей А. Л. Симанского — Николай, Владимир, Лев — пошли по стопам отца и в различное время служили на флоте, защищали Кронштадт и устье реки Нарвы от англо-французского флота во время Восточной войны. А один из его правнуков — Иван Николаевич Симанский (1871–1896) по окончании Морского училища был награжден премией имени адмирала Нахимова за отличную учебу и в 1890 году проходил практику на Балтике на корвете «Скобелев». Мичман Симанский в 1891 году на корвете «Витязь» совершил переход из Кронштадта во Владивосток, где служил в течение нескольких лет. Он был участником картографической экспедиции к корейскому побережью. Его именем назван небольшой остров в Японском море — еще одно название острова Чон Чхо До. В 1894 году лейтенант Иван Симанский зачисляется в Морскую академию. Ему гарантирована блестящая карьера, но 1 июня 1896 года он скоропостижно умирает в Вильне.
…Одним из последних военных подвигов Кронштадтской крепости стали события Восточной (Крымской) войны (1853–1856). Из-за угрозы появления у острова вражеских эскадр были произведены ускоренные ремонтные работы, усилены береговые укрепления, установлены мощная артиллерия и подводные мины в прилегающей акватории. Корабли неприятелей безуспешно пытались выманить из кронштадтской бухты русский флот. Сами же англичане и французы так и не решились подступить к острову Котлин и высадить здесь десант. Не удалось им и разрушить Кронштадт при помощи бомбардировок. В марте 1856 года последовало заключение Парижского мирного договора, положившего конец Восточной войне.