Иоганн Себастьян Бах
Шрифт:
Из этих же мотивов-жалоб рождаются и короткие фразы мелодии, которые переходят от одного голоса хора к другому и, захватывая все более широкий регистр, создают впечатление безысходной скорби.
Но чем сильнее скорбь, чем большего трагизма достигает музыка, тем ослепительнее свет следующего номера. И как внезапный взрыв восторга воспринимается часть «Et resurrexit» («И воскрес»), повествующая о воскрешении Христа и прославляющая всепобеждающую силу жизни. И вновь звучат трубы, виртуозные ликующие мелодии, в музыке хора возникают ритмы танца. Так рождается образ, полный радости и торжества.
В последующих двух номерах мессы Бах уводит слушателей от этого светлого настроения, чтобы затем в хоре «Sanctus» («Свят»)
По необъятной силе и мощи хор «Sanctus» («Свят») и следующий за ним «Osanna» («Хвала») могли бы стать завершающими номерами мессы. Однако философски осмысливая жизнь человека, Бах видел в ней неразрывное переплетение света и тени, радости и скорби, слабости человеческого духа и его величия. Замечательный мыслитель своего времени, Бах не мог завершить мессу, не вернувшись к миру скорби, не напомнив о сострадании. Поэтому так захватывает печалью поэтическая ария альта в сопровождении скрипок «Agnus Dei» («Агнец Божий») — один из шедевров мелодического гения композитора, рождающего во вдохновенном порыве бесконечно льющийся поток звуков беспредельного дыхания и красоты.
Как выражение мысли о вечно повторяющейся и вечно возвращающейся к начальному кругу жизни, как величавая вера в торжество добра и света, как истовая молитва глубоко верующего человека, каким был Бах, звучит последний хор «Dona nobis pacem» («Даруй нам мир»).
Так, используя повторение близких образов и интонаций, направляя развитие произведения от скорби к свету, Бах создает произведение, поражающее неумолимой логикой своей конструкции: скорбь постепенно отступает, преодолевается и утверждается образ, исполненный ясности, света, несущий столь важную для Баха мысль о необходимости мира на земле и в душе человека.
«Гордись им, Отечество!»
Последние годы жизни Баха в Лейпциге были самыми печальными. В 1734 году Геснер покинул Лейпциг. По вызову университета Гёттингена он перебрался в этот город, где прожил до конца своих дней. Благодаря разносторонним дарованиям Геснер вошел в историю немецкой литературы как выдающийся педагог и литературовед, создавший много интересных трудов, посвященных древнегреческим писателям и поэтам.
Геснер никогда не мог забыть о том огромном впечатлении, которое произвела на него музыка Баха, и того восхищения, с которым он слушал игру великого музыканта. Поэтому в примечаниях к книге древнеримского писателя Марка Фабиуса Квинтилиана, посвященной ораторскому искусству, он, в ответ на восторженные описания Квинтилианом игры исполнителей на цитре, которые одновременно поют, играют и отбивают ногой такт, восклицает: «Все это, Фабиус, ты счел бы незначительным, если бы, воскреснув, мог увидеть Баха... Как он обеими руками и всеми пальцами играет на клавире7, вмещающем в себя звуки многих цитр и являющемся инструментом инструментов. Многочисленные свистящие звуки его смягчаются педалями, и он обеими руками проносится оттуда и отсюда по клавиатуре проворными пальцами, создавая каскад различных, но всегда гармоничных звуков».
После ухода Геснера из школы Св. Фомы ее ректором был назначен Иоганн Август Эрнести, который уже два года работал в школе проректором. Баху казалось, что Эрнести стремится продолжить дело Геснера по улучшению школьных порядков, это удавалось ему, и между старым мастером и молодым ученым вскоре установились теплые дружеские отношения. Однако через два года произошло событие, открывшее Баху истинные качества нового ректора.
В 1736 году руководителем хора в младших классах был молодой человек по имени Готфрид Теодор Краузе, который в то время готовился к поступлению в университет. Тихий и мечтательный, он плохо справлялся с оравой непослушных учеников, и Бах неоднократно говорил ему:
— Постарайтесь навести порядок, Краузе, не то не миновать беды.
Иоганн Август Эрнести
Правда, при этом он очень сочувствовал юноше, так как сам нередко терялся от неожиданных выходок расшалившихся мальчишек. Но, как Бах и предчувствовал, беда не заставила себя ждать. Во время одной из свадебных церемоний Краузе, выведенный из себя, бросился на учеников с розгами, и им попало несколько больше того, чем полагалось. И хотя наказания в школе допускались, родители учеников пожаловались на Краузе Эрнести, и тот распорядился высечь молодого человека в присутствии всей школы. Весть о решении ректора распространилась мгновенно. Преследуемый иронически-любопытными взглядами учеников и чувствуя, что не в силах больше оставаться в школе, Краузе обратился к ректору с просьбой об отставке, однако Эрнести обещал удовлетворить его просьбу только после того, как приговор будет исполнен.
Растерянный, в полном отчаянии юноша рассказал обо всем случившемся Баху и разразился слезами.
Необычайная жестокость ректора поразила Баха не меньше самого «виновного». Он тут же отправился к Эрнести, пытаясь убедить его, что своим решением он подрывает авторитет всех учителей школы. Себастьян возмущался, просил, настаивал на помиловании юноши, пользовавшегося до сих пор безупречной репутацией. Говорил, что готов взять вину на себя. Но напрасно.
На следующую ночь, после того как Эрнести вторично отклонил просьбу Краузе об отставке, юноша сбежал.
Вскоре произошло еще одно событие, которое рассорило друзей окончательно.
Уволив Готфрида Краузе, ректор решил взять на место юноши его однофамильца — Иоганна Готлёбе Краузе. И так как по правилам школы назначать руководителя хора мог только кантор, Эрнести завел с Бахом разговор о новом префекте, когда оба они возвращались со свадьбы одного из педагогов школы. Поздно вечером они ехали в коляске, благодушно настроенные после весело проведенного ужина, и Эрнести решил воспользоваться случаем, чтобы добиться желаемого. После некоторого колебания Себастьян согласился испробовать молодого музыканта. Однако уже через несколько уроков он убедился, что тот не справляется со своими обязанностями. Краузе не слышал фальшивых звуков, и ученики пели кто во что горазд, наслаждаясь полной свободой и безнаказанностью.
Увидев, в какой упадок пришел хор, Бах, не задумываясь, понизил Краузе в должности, назначив его вторым руководителем хора, а место Краузе занял способный старательный юноша Самуэль Кютлер.
Как и полагалось, Бах доложил обо всем Эрнести, однако тот, движимый чувством болезненного самолюбия, вопреки правилам, восстановил Краузе. Так между ректором и кантором начался бой, который продолжался два года. Бах, являясь на репетиции вместе с Кютлером, прогонял Краузе, а ректор заявлял ученикам, что подвергнет жестокой порке всех, кто осмелится петь под руководством Кютлера. Баху пришлось самому дирижировать мотетами.
Оба, и ректор и кантор, обращались в Совет с жалобами. Бах справедливо утверждал, что поведение Эрнести подрывает его авторитет среди учеников, а Эрнести отвечал клеветой. Он даже осмеливался обвинять кантора во взяточничестве. Но не в характере Баха было сдаваться!
Как раз в это время из Дрездена пришел долгожданный декрет о назначении Иоганна Себастьяна Баха придворным композитором при капелле саксонского королевского двора, а в октябре 1738 года в Лейпциг приехал сам король. По случаю этого торжества была исполнена «Вечерняя музыка» Баха. Она очень понравилась всем слушателям.