Иоланда — дочь Черного корсара
Шрифт:
— Не бойся, гамбуржец.
— Хм!.. А зрелище что надо! Бой петухов! Давненько не видывал ничего подобного.
— Надо бы к кому-нибудь подкатиться, но только не к офицеру.
— Хватит нам и горожан, Ван Штиллер, — сказал Кармо. — Капитану все равно, лишь бы он был маракайбец.
— Глянь-ка на того брюхатого: ни дать ни взять — богатый плантатор или сахарозаводчик.
— Думаешь, он что-то знает?
— Крупные плантаторы и торговцы вхожи к губернатору. К тому же, кто здесь не помнит Черного корсара? Мы тут такое вытворяли с этим отважным сеньором.
— Проклятые войны! — воскликнул Кармо. — Не вернись он к себе в Пьемонт, останься здесь, до сих пор, наверное, был бы жив.
— Молчи, Кармо, — буркнул гамбуржец. — И без тебя тошно.
— Не верится, что он погиб. А вдруг капитану Моргану втерли очки?
— Да нет, он узнал от земляка Черного корсара. Тот сам присутствовал при его гибели.
— А где его уложили?
— В Альпах: он геройски бился с французами, которые угрожали Пьемонту. Говорят даже, сам ринулся в объятия смерти.
— Как? Раньше ты мне этого не говорил, Кармо.
— Я сам только вчера узнал от Моргана.
— Что же толкнуло его на этот безумный шаг?
— Горестное известие о смерти жены, герцогини Ван Гульд, только что подарившей ему дочь.
— Бедный наш предводитель! Добрая, смелая душа... Будут на свете еще флибустьеры, но таких, как он, не сыщешь.
Но тут оба вскочили от дикого рева: люди, толпившиеся вокруг стола, пришли в настоящий раж. Одни ликовали, другие кляли все на свете, все размахивали руками, топали ногами, не находя себе места от возбуждения. Опорожнив единым духом стаканы, Кармо и гамбуржец подошли к зрителям, стараясь держаться поближе к толстому плантатору или сахарозаводчику, оказавшемуся тем самым доном Рафаэлем, который хотел поставить на Плату.
Оба петуха, после ряда обманных движений и наскоков друг на друга, ринулись в яростную атаку, и Замбо, получив удар шпорой по голове, остался почти без своего великолепного гребня и одного глаза.
— Чудесный удар пробормотал Кармо, который, казалось, понимал толк в этом" деле?
Кареадор тут же подхватил пострадавшего, смочил ему раны крепкой настойкой, чтобы хоть на миг остановить ему кровь.
Возгордившийся от победы Вальенте кукарекал во все горло, распускал хвост и хлопал своими роскошными крыльями.
Бой, однако, только начинался, ибо Замбо нельзя было считать побежденным. Несмотря на вытекший глаз, он еще долго мог оспаривать победу и даже вырвать ее у противника. Ясно было, однако, что преимущество на стороне Вальенте, показавшего уже, на что он способен. Даже дон Рафаэль не устоял перед искушением.
— Пятьдесят пиастров на Вальенте! — воскликнул он после недолгих колебаний. — Кто принимает пари? Кто...
Легкий хлопок по плечу прервал его восклицание и заставил оглянуться назад. Кармо не убрал еще руку с плеча.
— Что вам угодно, сеньор? — спросил то ли заводчик, то ли плантатор, нахмурив брови при виде такой бесцеремонности.
— Хотите совет, — сказал Кармо. — Ставьте на раненого петуха.
— Вы разве кареадор?
— Какая вам разница. Если угодно, я ставлю на него двести пиастров...
— На Замбо? — удивленно спросил плантатор. — Деньги вам, что ли, оттягивают карман?
— Отнюдь. Напротив, я желаю выиграть.
— И ставите на Замбо?
— Да, и скоро вы увидите, как он отделает другого. Следуйте моему примеру, сеньор.
— Хорошо, — согласился толстяк после некоторых колебаний. — Если просажу, то отыграюсь на Плате.
— Ставим вместе?
— Идет.
— Триста пиастров на Замбо! — воскликнул Кармо.
Все взгляды обратились к авантюристу, поставившему довольно крупную сумму на чуть ли не добитого петуха.
— Принимаю, — крикнул судья. — Выпускайте бойцов.
Через минуту оба противника оказались друг против друга. Замбо, весьма помятый и истекавший кровью, первым перешел в нападение. Он подпрыгнул выше Вальенте, но и на этот раз промахнулся и был отброшен назад.
Вальенте, не терявший ни минуты, выпрямился во весь рост, затем с быстротой молнии ринулся на противника, стараясь налететь и размозжить ему голову когтями.
Замбо, однако, быстро пришел в себя. Выставив вперед крылья и втянув голову, он внезапно так метко клюнул противника, что отхватил у него одну из бородок на горле.
— Отлично! Молодец! — заорал плантатор.
Но не успел он кончить, как залитый кровью Вальенте соколом налетел на противника.
На какой-то миг обе птицы смешались в тесной схватке, затем покатились по столу и вдруг замерли. Замбо лежал под противником и не подавал признаков жизни.
— Все пропало, — процедил сквозь зубы дон Рафаэль, обернувшись к Кармо.
— Кто вам сказал? — усмехнулся авантюрист. — Гляньте-ка! Триста пиастров в наших карманах, сеньор.
Замбо вовсе не собирался умирать. Не успели зрители поставить на нем крест, как он резко скинул с себя противника и с победным криком вонзил шпоры в тело побежденного.
Вальенте лежал недвижно, с раскроенным черепом.
— Ну как, сеньор, что скажете? — воскликнул Кармо, стараясь перекричать ругавших побежденного петуха.
— Скажу, что у вас глаз — алмаз, — ответил плантатор, радостно потирая руки.
Кармо получил триста пиастров и, разделив их на равные кучки, сказал: