Иоланда — дочь Черного корсара
Шрифт:
— Будь наготове, я дам тебе сигнал, — прошептал Кармо на ухо гамбуржцу. — «Язык» что надо!
Ван Штиллер кивнул в знак согласия.
Кармо запанибратски взял толстяка под руку, дабы тот не выписывал кренделя, и все трое направились к пляжу по узким и темным улочкам, так как в те времена люди еще не задумывались о необходимости их освещения.
Когда они вышли на широкий бульвар с пальмами, ведущий в порт, Кармо, не проронивший ни слова, встряхнул плантатора, который, казалось, спал на ходу.
— Ну вот, можно и поговорить: вокруг никого.
— Ах, да... председатель... секретное поручение... — пробормотал дон Рафаэль, открывая глаза. — До чего хороши аликанте и херес... Еще по стаканчику, сеньор Манко.
— Мы уже не в таверне, дорогой сеньор, — сказал Кармо. — Будет желание, мы еще туда вернемся и разопьем бутылочку-другую.
— Отличное... тонкое...
— Достаточно, сами знаем, ближе к делу. Вы обещали сообщить нужные нам сведения. Имейте в виду, что мы от его высокопревосходительства председателя Королевского суда в Панаме, а с этим человеком не шутят.
— Я человек верноподданный.
— Хорошо, хорошо, сеньор.
— Говорите, что вам надо? Я друг губернатора, большой друг.
— Закадычный друг, это мы знаем. Скажите, но прежде прочистите хорошенько уши и как следует подумайте, что говорить. Правда ли, что здесь находится дочь пьемонтского кавалера знаменитого Черного корсара. Господин председатель Королевского суда хотел бы это знать.
— Какое ему до этого дело? — изумился дон Рафаэль.
— Не нам с вами об этом судить. Не так ли?
— Верно.
— Когда она сюда прибыла?
— Дней пятнадцать назад. Ее взяли в плен на голландском судне, захваченном нашим фрегатом в кровопролитном сражении.
— Зачем ее принесло в Америку?
— Говорят, ехала за наследством своего деда Ван Гульда. У герцога здесь и в Коста-Рике были обширные владения, которые до сих пор не проданы.
— Правда, что ее держат в темнице?
— Да.
— Почему?
— Вы забываете, каких бед наделал в Маракайбо и в Гибралтаре ее отец.
— Из мести, что ли?
— Нет, чтобы не допустить к состоянию герцога. Это ведь кругленькие миллионы; которые губернатор собирается положить в свои и правительственные сейфы.
— А если Пьемонт и Голландия потребуют выпустить ее на свободу? Вы же знаете, она не испанская подданная.
— Пусть сунутся сюда, если посмеют.
— Где она сейчас?
— Мне это неизвестно, — заколебался дон Рафаэль.
— Не желаете говорить?
— Не хочется подводить губернатора, сеньор Манко.
— Не верите нам?
Дон Рафаэль остановился, затем отступил назад, со страхом глядя на обоих проходимцев и проклиная в душе петухов, бутылки и свою неосторожность.
— Вы еще не представили никаких доказательств, что являетесь теми, за кого себя выдаете.
— Вы немедленно получите доказательства, как только подниметесь на борт нашего корабля. Пойдемте с нами. Ничего не бойтесь.
— Хорошо, только перейдем на соседний бульвар.
— Там полно стражников, а нам нежелательно попадаться кому-нибудь на глаза. Пойдемте или... — сказал Кармо, угрожающе положив правую руку на эфес палаша.
Бедный плантатор страшно побледнел, затем с неожиданной быстротой, которую никак нельзя было предположить в этом круглом бочонке, юркнул в кусты, разделявшие оба бульвара, крича во всю глотку:
— На помощь! Убивают!
Кармо глухо выругался.
— Подлец! Он нас выдаст! Держи его, гамбуржец!
В два прыжка они настигли беглеца. Одним ударом Ван Штиллер повалил его наземь.
— Скорей кляп!
Кармо рывком снял с пояса красный шерстяной шарф и обмотал им лицо плантатора, оставив снаружи только нос, чтобы тот не задохнулся.
— На спину его, гамбуржец, и бегом к шлюпке. Черт побери! Стража!
— Закинем его в кусты, Кармо, — посоветовал гамбуржец.
Подхватив несчастного плантатора, они швырнули его в заросли макупи, широких листьев которых было более чем достаточно, чтобы скрыть тело.
Не успели они пройти и несколько шагов, как послышался повелительный окрик:
— Стой, стрелять будем!
На бульвар выскочили два человека, и быстро двинулись к авантюристам, уже схватившимся за палаши, словно готовясь оказать сопротивление. Один из стражников был вооружен аркебузой, другой держал в руке алебарду.
— Кто вы и куда идете? — спросил испанец с аркебузой.
— Мы честные люди, — ответил Кармо. — Куда идем? Подышать воздухом. Тут столько комаров, на этом проклятом озере, что невозможно уснуть.
— Кто звал на помощь?
— Какой-то человек, за ним гнался другой.
— Откуда?
— Оттуда.
— Врете, мы идем оттуда, и там никто ни за кем не гнался.
— Видать, я ошибся, — примирительно согласился Кармо.
— Уж больно вы смахиваете на контрабандистов, сеньоры. Следуйте за нами, но сначала сдайте ваше оружие.
— Сеньор, — обиженно сказал Кармо, — мирных граждан не берут под стражу: они могут оказаться порядочными людьми. Это мы-то контрабандисты! Ничего себе шуточки, черт возьми!
— Там разберемся, а пока выкладывайте оружие, — повторил стражник, поднимая аркебузу.
— Шевелитесь или я открою огонь. Я не шучу.
— Гром и молния, — сказал Кармо, обращаясь к Ван Штиллеру и вынимая палаш, словно собираясь вручить его стражнику.