Иосиф Сталин. Часть 4. Последние годы
Шрифт:
Член политбюро Гошняк заявил, что «политика СССР – это препятствие к развитию международной революции». Тито ответил на это репликой: «Точно» Член политбюро Кидрич утверждал, что русские «будут противиться строительству социализма, поскольку в СССР происходит перерождение». 7 марта Молотов попросил Лаврентьева поблагодарить Жуйовича и сказать ему, что «он делает хорошее дело как для Советского Союза, так и для народа Югославии, разоблачая мнимых друзей Советского Союза из югославского ЦК».
Доверие к информации Жуйовича усиливалось потому, что к этому времени посольство СССР уже не раз информировало Москву о том, что югославское руководство стремится подчеркнуть свою особую позицию по многим идейно-политическим вопросам. В сообщениях посольства отмечалось, что югославские лидеры принижают роль Красной Армии
Входе новой встречи А.И. Лаврентьева с С. Жуйовичем последний предложил вызвать делегацию югославского руководства в Москву. Там Жуйович был готов публично выступить с разоблачением их истинной позиции, проявившейся на закрытом заседании политбюро 1 марта. (Во встрече принял участие и премьер-министр республики Боснии и Герцеговины Р. Чолакович.) Ища причины отхода Тито и его сторонников от СССР, Жуйович высказал предположение: «Уж не договорились ли между собой Тито и англо-американцы, к чему может быть, приложил руку В. Велебит?» (Последний был главой военной миссии ФНОЮ в Лондоне во время войны, а затем послом Югославии в Италии и Великобритании. Жуйович считал, что Велебит стал агентом США и Англии.) В новых сообщениях в Москву Жуйович именовал Тито, Ранковича, Карделя, Джиласа и других «перерожденцами». Он уверял, что Тито и его сторонники не решатся высказать свои антисоветские суждения перед членами КПЮ, так как знают, что будут отвергнуты коммунистами страны.
Тем временем правительство Югославии распорядилось прекратить передачу информации по экономическим вопросам советским специалистам, работавших в этой стране. Увидев в этом решении проявление недоверия к СССР, советское правительство распорядилось 18 марта 1948 года отозвать всех советских советников и специалистов из Югославии.
Почти одновременно 20 марта 1948 года США, Великобритания и Франция выступили за пересмотр мирного договора с Италией на основе передачи этой стране Свободной территории Триест. МИД Югославии 21 марта поставил СССР в известность о том, что собирается направить ноту протеста против этого предложения. На самом деле югославская нота была послана 22 марта, не дожидаясь согласования с Москвой. Таким образом, вновь, и на сей раз вопреки подписанному в феврале договору о консультациях, Югославия выступила с внешнеполитической инициативой в своих отношениях с Западом, не выслушав мнения Москвы. (Как и в предыдущих случаях, через некоторое время Югославия признала ошибочным свое решение направить ноту странам Запада без согласования с Москвой.)
Совершенно очевидно, что с конца 1947-го по начало 1948 года югославские лидеры предприняли без согласования с Москвой и вопреки ее намерениям ряд шагов на международной арене, которые были опасными для судеб мира. Всякий раз лидеры Югославии признавали ошибочность своих действий, но затем вновь поступали, исходя из своих интересов и не считаясь с тем, как это отразится на сохранении мира. В то же время было очевидно, что, если бы советское правительство стало публично заявлять о том, что Югославия бросает вызов «западному империализму», а СССР сдерживает ее в таких действиях, это привело бы к тому, что всему миру стало ясно, насколько СССР опасается ядерного конфликта. Это обстоятельство лишь спровоцировало бы наиболее агрессивные круги США и других стран Запада. Поэтому наиболее острые обвинения, выдвинутые Сталиным и Молотовым в их письме 27 марта, направленном «товарищу Тито и остальным членам ЦК Компартии Югославии», касались вопросов не внешней, а внутренней политики Югославии и идейно-теоретических проблем. В то же время полемика по этому кругу проблем неизбежно способствовала эскалации конфликта, так как шла по знакомому для марксистов всего мира руслу: стороны наклеивали друг на друга обидные ярлыки, обвиняя во всевозможных «отклонениях» от марксизма-ленинизма, а стало быть, в самой страшной для них крамоле.
Используя информацию Жуйовича, Сталин и Молотов отвергали обвинения членов политбюро КПЮ, высказанные Ими 1 марта против СССР, как «антисоветские». В письме подчеркивалось, что «эти антисоветские заявления обычно прикрываются левацкой фразеологией о том, что «социализм в СССР перестал быть революционным». Письмо обращало внимание на то, что эти обвинения высказаны не в открытой полемике, а келейно, хотя официально руководство КПЮ говорит о своей солидарности с ВКП(б). «Именно поэтому, – говорилось в письме, – такая критика превращается в клевету, в попытку дискредитировать ВКП(б) – в попытку взорвать советскую систему». Авторы письма находили сходство в методах борьбы против ВКП(б) Тито и Троцкого. При этом подчеркивалось: «Как известно, Троцкий был выродком, и впоследствии, после разоблачения, он открыто переселился в лагерь заклятых врагов ВКП(б) и Советского Союза. Мы считаем, что политическая карьера Троцкого достаточно поучительна».
Письмо обвиняло руководство КПЮ в нарушении норм партийной Демократии, в идейно-политическом оппортунизме и заимствовании теоретических положений Бернштейна, Фолмара, Бухарина. Заявление Тито о том, что у партии не может быть иной программы, отличной от программы Народного фронта Югославии, трактовалось как стремление растворить партию в Народном фронте, и делался вывод о сходстве этой позиции с предложениями меньшевиков времен дореволюционного подполья.
Наконец, в письме говорилось: «Нам непонятно, почему английский шпион Велебит продолжает оставаться в системе мининдел Югославии в качестве первого заместителя министра. Югославские товарищи знают, что Велебит является английским шпионом… Как известно, буржуазные правительства считают вполне допустимым иметь в своем составе шпионов великих империалистических держав, милость которых они хотят себе обеспечить, и согласны, таким образом, поставить себя под контроль этих держав. Мы считаем такую практику абсолютно недопустимой для марксистов. Как бы то ни было, Советское правительство не может поставить свою переписку с югославским правительством под контроль английского шпиона».
На сей раз в Загребе 12—13 апреля 1948 года состоялся пленум ЦК КПЮ, на котором Тито и другие отвергли обвинения Сталина и Молотова как следствие дезинформации и превратной интерпретации. Против И.Тито и поддерживавшего его большинства членов ЦК выступил лишь С. Жуйович, а недавно исключенный из политбюро А. Хебранг направил письмо в ЦК в поддержку Сталина. Тито же обвинил Хебранга и Жуйовича в том, что они оклеветали КПЮ в глазах Сталина. Была создана специальная комиссия для расследования «антипартийной, антигосударственной деятельности С. Жуйовича и А. Хебранга». Письмо, направленное 13 апреля в Москву, отражало позицию большинства ЦК КПЮ.
Полемика между Сталиным и Молотовым, с одной стороны, и Тито и Карделем – с другой продолжалась в течение мая. В ходе переписки Сталин и Молотов предложили обсудить спорные вопросы на заседании Информбюро. 19 мая 1948 года в Белград было направлено письмо ЦК ВКП(б), подписанное секретарем ЦК ВКП(б) М.А. Сусловым. В нем настаивалось на прибытии делегации КПЮ во главе с И. Тито на заседание Информбюро, которое предполагалось провести на Украине с участием И. Сталина. Однако пленум ЦК КПЮ отказался от участия в таком заседании. В это время руководитель польских коммунистов В. Гомулка пытался добиться компромисса, призывая ЦК ВКП(б) не доводить дело до разрыва, а ЦК КПЮ послать делегацию на Информбюро.
Тем временем Жуйович и Хебранг были сняты с занимаемых ими постов, а затем арестованы. При этом Жуйовичу инкриминировалась попытка «осуществить внутренний путч в ЦК КПЮ», а Хебранг был объявлен «усташско-гестаповским шпионом». Узнав об аресте Жуйовича и Хебранга, Сталин поручил 9 июня 1948 года Молотову передать следующее: «ЦК ВКП(б) стало известно, что югославское правительство объявило Хебранга и Жуйовича изменниками и предателями родины. Мы это понимаем так, что Политбюро ЦК КПЮ намерено ликвидировать их физически. ЦК ВКП(б) заявляет, что если Политбюро ЦК КПЮ осуществит этот свой замысел, то ЦК ВКП(б) будет считать Политбюро ЦК КПЮ уголовными убийцами. ЦК ВКП(б) требует, чтобы расследование дела Хебранга и Жуйовича о так называемой неправильной информации ЦК ВКП(б) происходило с участием представителей ЦК ВКП(б). Ждем немедленного ответа». В своем ответе ЦК КПЮ отвергал обвинения и отрицал намерение уничтожить Жуйовича и Хебранга и отказывал ЦК ВКП(б) в участии в расследовании дела двух бывших руководителей Югославии. Затем последовал обмен несколькими письмами по этому вопросу.