Ипоходрик
Шрифт:
Дурнопечин. Да-с, я говорю. Что ж вам тут удивительного! Прежде, может быть, когда был молод и глуп… но пора же и поумнеть.
Надежда Ивановна. Стало быть, вы совершенно забыли прошедшее?
Дурнопечин. Да и помнить из него нечего, потому что все шалости и глупости.
Надежда Ивановна. Я не думала, чтобы для вас в прошедшем все было шалости и глупости. Для меня так напротив: я живу только прошедшим.
Дурнопечин (насмешливо). То вы, а то я!..
Михайло
Дурнопечин. Сами видите.
Михайло Иваныч. Могу я прогуляться?
Дурнопечин. Если хотите!
Надежда Ивановна. Но, может быть, Мишель, нам пора домой.
Михайло Иваныч. Но что ж такое пора? Отчего ты не хочешь подождать, что за нетерпенье?.. (В сторону.) Они без меня лучше столкуются… (К ним.) Я ухожу-с…
Явление X
Дурнопечин и Надежда Ивановна.
Надежда Ивановна. Итак, Николай Михайлыч, вы говорите, что совершенно забыли прошедшее?
Дурнопечин. Да почему же я должен непременно помнить прошедшее? Не романы же мне из него сочинять, не историю про себя писать… Я, кажется, еще не великий человек.
Надежда Ивановна. Я говорю не про романы и не про историю. Смеяться в этом случае не над чем, да и не совсем благородно. Я вас прошу сказать мне, по нашей старой дружбе, откровенно: отчего вы забыли прошедшее? Тут ничего нет смешного.
Дурнопечин. Я и не смеюсь, а говорю только, что время нам открывает глаза.
Надежда Ивановна. В отношении кого же время вам открыло глаза?
Дурнопечин. В отношении всех и всего.
Надежда Ивановна. В отношении всех? И вы это сказали равнодушно? Стало быть, и в отношении меня, потому что и я тоже ваша старая знакомая?
Дурнопечин. Не знаю-с.
Надежда Ивановна. Не знаете… какой любезный ответ… (В сторону.) Нет, это невыносимо, он как будто бы ненавидит меня!.. (Обращаясь к Дурнопечину с большим чувством.) Nicolas! неужели ты совсем забыл меня, неужели ты вовсе разлюбил свою Надю? Но если ты притворяешься, так зачем это, друг мой?.. Для чего же ты мучишь себя и меня? Погляди на меня, как ты когда-то прежде смотрел. Неужели ты не понимаешь, что я пришла только видеть тебя?
Дурнопечин. И напрасно это делаете; это не совсем прилично.
Надежда Ивановна. Но я люблю тебя, друг мой, я не могу жить без тебя.
Дурнопечин. Отчего же вы без других можете жить?
Надежда Ивановна. Без кого без других я могу жить?
Дурнопечин. Да без двадцати человек, в которых были влюблены.
Надежда Ивановна. Nicolas! тебе, верно, кто-нибудь оклеветал меня; но я невинна перед тобой; я всегда тебя любила.
Дурнопечин (отворачиваясь в сторону и с усмешкой). С чем вас и поздравляю.
Надежда Ивановна. Nicolas! не смейся надо мной; оскорбленная женщина ужасна в гневе, она способна на все!
Дурнопечин. Что ж вы меня пугаете, что ли? Вашим братцем, вероятно, хотите устрашить? Напрасно беспокоитесь.
Надежда Ивановна. Ах, как вы ошибаетесь! Я первая заклинала брата не давать воли своему ужасному характеру, на коленях, со слезами умоляла его пощадить вас. Когда он узнал, то проклял даже меня… (Закрывает глаза платком.)
Явление XI
Те же и Михайло Иваныч.
Mихайло Иваныч. Фу, какая жара! Какая у вас, батенька, там хозяйка хорошенькая – прелесть! – Сидит, этак, каналья, да шерсть мотает, а глаза так и бегают.
Надежда Ивановна. Мишель, поедем домой!
Михайло Иваныч. Что?.. домой?.. зачем домой?.. Отчего у тебя слезы на глазах: ты, верно, плакала?
Надежда Ивановна. Так, ничего… поедем… (С горькой усмешкой.) Мы, кажется, здесь лишние.
Михайло Иваныч. Как лишние? Я не полагаю, чтобы, после давешнего разговора, мы могли быть лишние.
Надежда Ивановна. Не знаю. По крайней мере Николай Михайлыч мне прямо сказал, что я была влюблена в двадцать человек, что над прошедшим он смеется и что будто бы я тебя нарочно посылала к нему.
Михайло Иваныч (к Дурнопечину). Вы это сказали?
Дурнопечин. Сказал-с. Что ж вам угодно от меня?
Михайло Иваныч. Как что угодно! Позвольте вам сказать, что мне даже странно слышать с вашей стороны этот вопрос: что мне угодно?
Надежда Ивановна. Перестань, брат, оставь; теперь уж все кончено.
Михайло Иваныч. Как кончено? Для меня, душа моя, не может быть кончено! Не могу же я подобные выходки сносить равнодушно. Ты сама знаешь, что мне еще никто не наступал на ногу, кто хоть немного берег свою голову.
Дурнопечин. До головы моей вам далеко, а если вы думаете, как простой мужик, драться, так для этого у меня лакей есть. Вон он стоит…
Никита несколько выходит вперед.
Михайло Иваныч (засучивая рукава). Хо, хо, хо, милостивый государь, как вы прытки стали!.. Пьяны, что ли, вы? Нечего за стул-то браться.
Надежда Ивановна (к брату). Брат, смири себя; бога ради, смири.
Михайло Иваныч. Что ж, душа моя, я готов для тебя сделать все; но тебе известен мой огненный характер: здесь оскорбляют честь твою, говорят, что я мужик, и, наконец, призывают лакея в защиту себе. Подобные вещи могут делать только такие подлецы, как этот господин.