Ипостась
Шрифт:
Президент с силой зажмурился, прогоняя наваждение. Не будет никаких зомби, он не допустит повторения этой страшной картины.
– Не следует закрывать глаза, ибо тогда ты ничего не увидишь.
Слова произнес монах, который сидел, скромно сложив руки, на диване с другой стороны стола для совещаний. Он был стар, кожу, словно пересушенный пергамент, покрывал рисунок из складок и морщин, в костистой руке зажат отполированный многолетними прикосновениями посох. Райн Тайн знал, кто это. Этого человека пригласил сюда министр сельского хозяйства. Тот самый, который ничего не
– Эти стены закрывают мне весь вид, – тихо сказал Райн Тайн.
– Тогда выйди наружу и посмотри вдаль.
Президент улыбнулся.
– Я все равно ничего не увижу.
– Чтобы увидеть, необязательно всматриваться. Главное – замечать то, что происходит рядом.
Райн Тайн не задавал вопросов монаху. Он ждал, когда тот сам выложит все, что считает нужным.
– На севере говорят, что индусы интересуются какими-то компьютерами, – сказал монах. Что он мог сообщить о компьютерах, когда даже сам Райн Тайн, в кабинете которого было два коммуникатора и периодически появлялась возможность подключиться к сети, мало что смыслил в электронных игрушках? – Им нужен какой-то процессор.
– Что за процессор?
Глупый вопрос. Даже если монах ответит, что сможет понять из его объяснений Райн Тайн? Разговор слепого с глухим, вот что это было.
– Этого я не знаю. Знаю лишь, что им нужна трава и процессор. Знаю также, что в Нонгуине, недалеко от того места, где обосновались индусы, появлялся монах. Китаец. Он тоже очень интересовался людьми, которые раньше делали особые процессоры...
Монах нахмурил брови, явно пытаясь вспомнить слово, которое для него было пустым звуком.
– Граверами? – попытался помочь ему Райн Тайн.
– Да, граверами. И не нашел их.
Было бы странно, если бы он их там нашел. Отсутствие в Нонгуине граверов как раз не являлось чем-то экстраординарным.
– Но в этом городке жил один человек, которого все называли Часовщиком. Знающие люди говорят, что он был гравером.
Если бы Райн Тайн сейчас что-нибудь держал во рту, он бы наверняка подавился. Гравер в Нонгуине?! Но что он там делал, какие процессоры?
– Что случилось с Часовщиком? – понятно, что если монах сказал «жил», то больше в Нонгуине гравера не было.
– Он исчез. Его нет. И никто не видел, куда Часовщик запропастился.
– Китаец?
– Нет. Китайца видели, он ушел один.
Вот, значит, как. Стало быть, все они хотят заполучить какой-то процессор. Интересно, что он такое особенное может? Предположений возможно множество, но Президенту страны, в которой отсутствует правительственное ведомство, состоящее сплошь из квалифицированных машинистов, никогда не узнать, которое из них верное.
– Спасибо, – Президент поклонился монаху, сложив руки у груди. Старик повторил его жест. – Дары уже отправлены в ваш монастырь.
– Мы не можем принять ваши дары, но Будда может.
Райн Тайн поклонился еще раз.
Нужно все тщательно обдумать. Процессор – маленький кусочек пластика, сдобренный щепоткой редкоземельных металлов, атомы которых граверы располагают особым образом. Именно из-за него возня на севере. Именно из-за него в заливе стоят две эскадры, каждая из которых способна за полдня уничтожить всю Мьянму. Кто еще желает завладеть процессором? Наверняка желающих масса – все, кто знает о его существовании.
Этот самый Часовщик – гражданин Мьянмы. Стало быть, что бы он там ни изобрел, все принадлежит государству. И это подтвердит любой суд, если Райн Тайн решит обратиться туда, правильно сформулировав претензии. Осталось уточнить три небольшие детали: выяснить, на кого подавать иск, куда девался Часовщик и как вообще доказать, что процессор существует и сделал его гравер из Нонгуина. Самая малость, чего уж там... Райн Тайн усмехнулся, только радости он не испытывал.
Из коммуникатора раздался звук входящего вызова. Сегодня день приносит много сюрпризов, даже подключение к сети действует.
Звонил Лал.
– Здравствуйте, дорогой генерал! – Райн Тайн расплылся в улыбке. Но веселья так и не добавилось.
– Здравствуйте, Райн.
– Как продвигаются дела с геологоразведкой на севере?
Все-таки он не смог удержаться от продолжения разработанной заранее легенды, хоть она теперь и трещала по всем швам. А может быть, он и сам где-то в глубине души верит в то, что нефть может вернуться в недра Мьянмы?
– Неважно, – похоже, генерал не кривил душой. Только вряд ли он сейчас думал о черном золоте. Все его мысли занимал только процессор.
– Достаточно ли вам имеющихся компьютерных мощностей?
Если вопрос Райн Тайна и удивил Лала, на его лице это никак не отразилось.
– Вполне, Райн. Мы привезли все оборудование с собой.
Но ведь кое-что вы надеетесь и увезти, не так ли?
Козырь в игре теперь известен, главное – применить его в нужный момент. И еще немаловажной проблемой было то, что козырь в чужих руках. Вот только в чьих – большой вопрос.
– Вы нашли то, что искали?
– Можно сказать, да, – голова Лала на экране коммуникатора кивнула. – Сырья, из которого делали «порошок», похоже, больше не существует. Это растение, судя по всему, с самого начала росло не очень хорошо. И кто-то постарался уничтожить то, что еще оставалось.
– Китайцы?
– Вряд ли. Скорее, кто-то из местных.
Юлит генерал. Если бы это совершили бирманцы, монах, которого привел министр сельского хозяйства, обязательно рассказал бы об этом.
– Мы продолжим геологоразведку. Пока еще не все возможности исчерпаны.
– Разумеется, продолжайте. Мы со своей стороны готовы оказывать всяческое содействие.
Еще как готовы, особенно в свете прибытия двух авианосцев.
Да, чужое военное присутствие у своих берегов нервировало. Пока индусы... нет никакой разницы: индусы, китайцы, русские – главное, чтобы кто-то из тех, кто может адекватно ответить, находился на территории. Тогда вторжения не будет. Если уйдут индусы, братской помощи в борьбе с качинскими сепаратистами не избежать. Жаль только, что после оказания подобной помощи ни от так называемых сепаратистов, ни от всей остальной Мьянмы ничего не останется.