Ипподром
Шрифт:
– Я тоже человек. – Голос мужичонки чуть дрожал, однако деньги он не брал, протягивал пустой стакан.
– Свобода. Равенство. Братство. – Крошин вздохнул, налил. – И убирайся.
Тот выпил, поставил стакан на место, вытер ладонью губы.
– Спасибо. А обижать не надо. Я уйду.
Крошин шепотом выругался.
– Вот, дай человеку палец, – он сплюнул и снова выругался.
– Человеку надо протягивать либо руку, либо ничего, – сказал Лева.
– Если у вас столько свободных рук, вы и давайте, – резко ответил Крошин.
Лева поднялся, Крошин испугался, что тот уйдет. Молодой человек почувствовал испуг преступника и подумал: «Изменились вы, гражданин Крошин, очень
– Обиделись? – Крошин хотел улыбнуться. – Совершенно зря.
Лева не ответил.
– Анна, что вы мне собирались сообщить? Такое важное-важное? – Он взял девушку под руку, вывел из ложи.
– Зачем при всех? – спросила Анна, когда они отошли в сторону.
– Кто не знает о вашем звонке ко мне? – Лева взял ее за плечо. – Кто?
– Только вы и я.
– Я спросил: кто не знает? – Лева слегка встряхнул девушку. – Кто? Крошин, который попросил вас позвонить? Чем вы ему обязаны?
– Ничем. – Анна хотела освободиться. Лева не отпускал ее.
– Даже самые отпетые лгуны изредка говорят правду. Для разнообразия. – У Левы была блестящая позиция, он решил до конца использовать ее. – Так чем вы обязаны ему?
– Он, между прочим, неплохой человек. – Анна с вызовом посмотрела на Леву. – Крошин помогает людям, не то что вы.
– Неплохой, согласен. – Лева кивнул. – Вам он, кажется, помог поступить в университет? Вот освобожусь немного и разберусь с этим вопросом.
– Лишь бы напакостить! – вспылила девушка. – Помочь Наташе вы не хотите, испортить жизнь мне – с удовольствием. Вы далеко пойдете.
– Не стоит разговаривать в таком тоне, – быстро ответил Лева. – Николаю Кунину, к слову, помог я. Не так ли?
Лева выяснил, что именно Крошин попросил Аню позвонить и что он действительно помог ей поступить в университет.
– Вы чувствуете себя обязанной Крошину? – спросил Лева.
– За добро надо платить добром, – ответила Анна.
– Верно, – согласился Лева, – и вы названивали мне в кабинет, ходили в редакцию, сегодня пригласили сюда.
– Да, да! – Анна наконец сняла руку Левы со своего плеча. – Мне никто не хотел помочь с университетом, а Крошин помог. Я ему благодарна.
– Хорошо, хорошо, – перешел на миролюбивый тон Лева. – В историю с пропиской Наташи вы не ввязывайтесь. После ипподрома сошлитесь на головную боль и поезжайте домой.
– Я не люблю…
– Да перестаньте вы, – перебил Лева, – слушайтесь старших.
– Подумаешь, – Анна презрительно надула губы, но было видно, что она сдалась.
В ложе Крошин оживленно разговаривал с Наташей, Анна попрощалась и ушла.
– Обидели? – спросила Наташа, глядя на Леву. – Мужчина называется.
– Сказал, чтобы не вмешивалась в чужие дела, – ответил Лева.
– В мои? – спросила Наташа.
– Нет, в мои, – ответил Лева.
Подбежал Валек. Впервые его глаза не молили о выпивке, а азартно блестели. Он обратился к Крошину, но говорил достаточно громко:
– Уголовка-то Митрича замела. Эти близнята его и забрали. Старика-то за что, он-то уж никаким краем не проходит. Сан Саныч, вы как думаете?
Крошин переиграл – явно, грубо. Он не спросил, какого Митрича. Когда и как? Не проявил естественного любопытства. Он словно и не слышал, сунул подручному деньги, назвал комбинацию и продолжал смотреть на лошадей. Он никогда не пользовался биноклем, по крайней мере, Лева этого никогда не видел, а сейчас Крошин попросил в соседней ложе бинокль. Убийца приложил бинокль к глазам, даже не пытался его настроить, смотрел куда-то вдаль, сидел абсолютно неподвижно.
«Нервы, нервы», – сидя рядом с Наташей и глядя на Крошина, думал Лева. Преступник отдал бинокль и взглянул на часы.
Невмоготу тебе сейчас, а до конца полтора часа, думал Лева и, беспечно улыбаясь, щурился под лучами заходящего солнца. Плюнь на все и иди домой, нечего тебе здесь делать. Тебе надо думать, думать, думать, пересматривать свои позиции. Вот сейчас, сию минуту официант рассказывает, называет твое имя. Ну говорил в тот вечер с Логиновым, ну и что? Да ничего, но твою фамилию вносят в список, ты ведь знаешь, как это делается. Иди домой, домой, отдохни, подумай. Нельзя? Верно, никак нельзя. Ведь ты всегда сидишь до последнего заезда, должен досидеть и сегодня. Я сижу здесь, я слышал слова Валька. Если ты нарушишь обычный порядок, я могу нехорошо подумать о тебе. Нельзя волноваться, нельзя, сиди спокойно. Осталось час двадцать пять. Терпи. Интересно, пригласишь ты меня сегодня в гости или нет? Если да, то о чем же мы будем говорить?
Наташа взяла Леву за руку и, прикасаясь губами к его уху, зашептала:
– Почему у вас такое злое лицо? Что-нибудь случилось?
«Идиот, кретин», – сказал себе Лева, так же наклонился к девушке и прошептал:
– А почему шепотом?
– Не знаю, но у вас было ужасное лицо, – тихо ответила она.
– Горбатым не говорят о горбах, – громко сказал Лева.
Крошин начал поворачиваться в их сторону. Так двигается еще исправный, но давно бездействующий механизм, со скрипом и остановками. Лева от нервного напряжения рассмеялся до слез, как говорится, хохотунчик напал. Это его и выручило. Встретившись с глазами убийцы, Лева не выдал бы себя. Слезы застилали глаза, он вытирал их и вполне естественно отвернулся.
– Расскажите, я тоже хочу посмеяться, – сказал Крошин.
– Секрет, – выручила Леву Наташа. – Смотри, Александр, ты со своими лошадьми прозеваешь меня.
– Лева джентльмен. Я верю ему, – ответил Крошин и вновь отвернулся.
«Они шарят в потемках, – думал Крошин. – Не может быть, чтобы конюх рассказал им о том вечере. Они могут его вновь вызвать, и он расскажет. Тогда они упрутся в меня. Если у них есть пальцевые отпечатки, мне конец. Они и без конюха выйдут на меня. Рано или поздно выйдут обязательно. Ведь не все там такие, как этот голубоглазый пижон и хохотун. Турилин наверняка расчетлив и опытен, бегемот в прокуратуре тоже не подарок. Как они выскочили на официанта? Просто, конечно, просто. Выяснили распорядок дня Логинова, узнали, что почти каждый вечер он пьет в местном ресторане пиво. Я это узнал, а они нет? Официант уже у них. Его через пару часов отпустят, с ним надо повидаться. Снимают пальцевые отпечатки или нет? Не имеют права, закон не разрешает. Они могут снять негласно, что эти лопухи понимают? Хватаются за что попало. Надо узнать. Если они обратят на меня внимание, обязательно вспомнят мою связь с Куниным. На пиджаке конюха – неизвестно кому принадлежащая кровь. Они тут же выяснят мою группу. Тогда они займутся мной всерьез. Убрать конюха? Глупо. Ничего не даст. Главное, оставил я в конюшне свои пальцы или нет? Только это решает. Нет, они могут хоть на голову встать, доказать ничего не удастся. Да, рано или поздно они меня выловят сачком. Им еще нужно получить мои отпечатки и провести экспертизу. Без нее они не пойдут ни на задержание, ни даже на допрос. Как они будут доставать мои пальцы? Конечно, поручат этому франту. Он бывает в доме, легко может забрать стакан или бутылку. Малого необходимо притащить в дом, взглянуть, сделает он такую попытку или нет? А может, все это блеф? Нет у них отпечатков, доказывать нечем, проводят психологическую обработку? Не торопиться, не торопиться. Все выяснить, уйти я всегда успею. Сначала заняться этим парнишкой, затем официантом. Выяснить, как ведут допросы».