Ипподром
Шрифт:
Она вернулась в комнату, села рядом с Крошиным, наполнила свою рюмку.
– За тебя, Александр! – Она и не подозревала, как точно попала в цель.
– Спасибо, Ната, – растроганно ответил Крошин, поцеловал ей руку и спросил: – Почему бы тебе не позвонить Леве?
– Звонила. – Наташа поцеловала его в висок, прижала голову к своей груди. – Ты сегодня добрый?
– Позвони этому парню. – Крошин отстранился. – Надо решить вопрос с пропиской. – Он поднялся, перенес с кушетки телефон.
Наташа позвонила, ей ответили, что Лева на работе. Странно, подумал Крошин, уже десять. Парень
– Соедини меня с Анной, – сказал он. – Где она пропадает? Поругались?
– Секретаршам платят деньгами, а не любовью. – Наташа набрала номер, позвала Аню, передала Крошину трубку.
– Здравствуй, ты куда, девочка, запропала? Не узнаешь? Короткая же у тебя память, – Крошин заставил себя рассмеяться. – Спустись через десять минут. Я подъеду, надо поговорить.
Глава 14
Наступление на Крошина вели медленно. Очень медленно. Турилин решил создать у убийцы убеждение, что уголовный розыск не подозревает никого конкретно. Весь четверг, затем пятницу в управление вызывались завсегдатаи ипподрома, опрашивались люди, близко либо отдаленно знавшие наездника Логинова. В пятницу Турилина пригласил к себе начальник управления и сделал выговор. Город только и говорит об убийстве, о преступнике, которого ловят на ипподроме. Даже в обкоме об этом расспрашивали. Нельзя ли работать поаккуратнее? Турилин объяснил начальнику ситуацию, сказал, что придется еще несколько дней потерпеть. Генерал сам работал когда-то оперативником, понимающе кивнул, но предупредил, что, если после такого шума преступника все-таки упустят, в обкоме придется отвечать вместе.
– Я работаю в розыске почти сорок лет, – ответил Турилин. – Не задержим – ответим.
На том и расстались.
Днем группа Ломакина собралась в кабинете полковника. Обсуждался один вопрос: работать в субботу и воскресенье или нет? Давать Крошину передышку или не давать?
Не давать, планомерно давить, убеждали Птицыны. Ломакин отмалчивался. Лева считал, что на субботу и воскресенье надо сделать перерыв. Константин Константинович поддержал Леву, но добавил:
– Пригласите-ка сюда сейчас официанта, который обслуживал Логинова и Крошина. Трофим Васильевич, – обратился он к Ломакину, – опроси товарища поподробнее. О чем хочешь беседуй с ним, только он этот разговор должен надолго запомнить и всем рассказать.
– Понял, Константин Константинович. – Ломакин встал. – Разрешите идти?
– Минуточку. – Турилин тоже встал. – Идея понятна?
– Понятна, товарищ полковник, – хором ответили Птицыны. – Официанта пригласить нам?
– Да, – Турилин кивнул. – А вы, Лев Иванович, поезжайте в ложу Крошина.
Братья высадили из машины Леву за два квартала до ипподрома, а сами с шиком остановились у центральной колоннады.
По расчетам Константина Константиновича, вызов в управление официанта ресторана должен стать первым ударом непосредственно по преступнику. До этого, с точки зрения убийцы, опрашивались люди, не имеющие к Крошину никакого отношения, уголовный розыск шел на ощупь, впотьмах. Официант назовет Крошина. Преступник, безусловно, сложит логическую цепь: официант рассказал, что я беседовал с Логиновым в субботу, я близко знаком с Куниным. Конюх рассказал или может рассказать, что он был у меня вечером в понедельник. Чья кровь на пиджаке Кунина и откуда она взялась? Почему бы не проверить группу крови Крошина? Так начнет рассуждать убийца, узнав о вызове официанта в уголовный розыск.
Братья прошлись по трибунам, сухо отвечали на приветствия.
Многие из присутствующих уже знали, что двойняшки – старшие инспектора Управления уголовного розыска. Одни раскланивались с ними, так как были знакомы, другие – на всякий случай, из почтения.
Лева не торопился. Вчера Наташа звонила четыре раза. Действительно беспокоится о прописке или это давление Крошина? Скорее последнее, так как сегодня утром позвонила Аня и назначила ему свидание. Здесь уж точно приложил руку Крошин.
Крошин сидел на своем излюбленном месте. Аня с Наташей сзади грызли орехи, «телохранители» пили пиво, Валек, стоя за барьером, ждал указаний. Все как всегда. Крошин просмотрел программку, следил за разминкой, поставить не решался. Ему казалось, что теперь ставки стали означать не выигрыш или проигрыш денег, а значительно большее. Они превратились в символы: угадал или не угадал? Правильно рассчитал или неправильно? Раньше он ставил решительно, шутя, сейчас он не мог себе позволить подобную роскошь. Ерунда, это все нервы, убеждал он себя, понимал, что все ерунда, но пересилить себя не мог. Он становился мнительным.
«Телохранители» узнали Леву, пропустили в ложу без звука, просто не обратили на него внимания. Упрям Крошин, подумал Лева, пора бы ему от всей экзотики отказаться, самое время. Упирается. Хорошо это или плохо?
– Здравствуйте, – громко сказал он.
Девушки поздоровались, а Крошин, придвигая Леве стул, спросил:
– Куда запропали?
– Дела, – коротко ответил Лева.
Он никак не мог представить, вернее, окончательно уяснить, что рядом сидит убийца. Этот обаятельный, остроумный человек – хладнокровный убийца? Лева знал, точно знал, однако смотрел на Крошина без ужаса, отвращения, ненависти. Он легко выдержал взгляд Крошина, даже улыбнулся ему. Преступник тоже улыбнулся, похлопал Леву по плечу.
– Лева, вы на работе еще или закончили? – спросил Крошин.
– Слава богу, почти двое суток вкалывал, – ответил Лева. Он действительно «вкалывал», проспал чуть ли не восемнадцать часов подряд.
– Прекрасно. – Крошин повернулся к девушкам: – Ната, будь другом, пошарь в своей сумке, в горле пересохло.
Наташа взяла стоявшую у ее ног сумку, извлекла из нее бутылку коньяка, боржом, бутерброды и два стакана. Девушки пить отказались. Крошин уговаривать не стал, налил Леве и себе.
– За нас? – Он вновь посмотрел Леве в глаза.
– За нас, – Лева подмигнул и выпил.
«Этот мозгляк не артист, не умеет он врать», – подумал Крошин.
«Внешне нормальный человек, умный, образованный, почему он стал преступником? Как он мог убить?» – подумал Лева.
Они синхронно поставили на стул стаканы и улыбнулись друг другу.
Перегнувшись через барьер, стакан взял Валек. Крошин пожал плечами. Что делается? Как посмел? Вслух Крошин сказал:
– Сходи в буфет, – и положил перед подручным рубль.