Иркутск – Москва
Шрифт:
При этом мы знаем и понимаем, что тяжелые артиллерийские корабли для нас — лишь один из дальних приоритетов. Если не самый последний. А до него: средние и крейсерские подлодки, авианосцы с их самолетами, суперэсминцы, различная над- и подводная кусачая мелочь, морпеховский спецназ, плюс еще рыболовы и торгаши двойного назначения.
И нам при всех мыслимых раскладах нет необходимости озадачиваться проблемой «проекции силы» за океан. Конечно, если у кого-нибудь со временем голова не закружится от успехов, и на Певческом или повыше вспомнят про Аляску или Гавайи. Но на мой узкопрофессиональный взгляд, океанский флот России противопоказан. Мы должны быть непобедимы в наших морях и у своих побережий.
Но. Допустим… Если я даже и соглашусь с твоим желанием сварганить четырехбашенную посудину. Теоретически… — Василий задумчиво уставился куда-то в угол, над головой Петровича, — Хотя бы для того, чтобы этим делом хорошенько подхлестнуть англо-германскую «линкорную гонку». Пусть богатые мальчики побольше тратят денег, ресурсов и времени на свои стальные муравейники. Но так ли они нужны России? Тем более, что в наших реалиях могут запросто оказаться инкубаторами для революционных отморозков и их идей?
Помни об этом. Дума, реформы, это все замечательно. Но пока наш народ реально не почувствует улучшений в жизни, не увидит перспектив для детей, горючего материала для господ-агитаторов будет предостаточно. А я, между прочим, говорил тебе, что впрягся во все это безнадежное дело с одной-единственной целью: не позволить нашим прадедам скатиться в братоубийство, приведшее к тому, что к 21-му веку Россия придет с таким же почти населением, как и к 20-му. А ведь могла запросто нарожать и прокормить минимум полмиллиарда русских и прочих наших соотечественников.
Так что, по роду профессиональной деятельности, мне вообще-то нужно было бы запретить все это бревноутостроение «во веки веков, как не соответствующее королевской чести», — Василий впервые с начала этой их заполуночной беседы рассмеялся, — Кстати. Не забыл, откуда это?
— «Тридцать первое июня»?
— Точно. Эх… а ведь так и тянет иногда посмотреть какую-нить стоящую киношку на сон грядущий… Ладно, долой грусть-лирику. Короче, Петрович: не вижу я абсолютно никакого смысла в подгонке первых наших дредноутных капиталшипов под стандарт одной линии с германским флотом. Пусть бы ходили себе по Маркизовой луже на скромных девятнадцати узлах. Не захотят таких к себе герры-фоны: и слава Богу! Зато будет кого выставить для охраны минно-артиллерийской позиции у столички в Финском заливе. Или даже у Владика…
Хотя… Если уж ты так загорелся идеей получить к часу «Х» только «супера», не считаясь с затратами, пускай оно будет. Если, конечно, Коковцев для всей этой чехарды модернизаций деньги даст. В чем я лично не шибко уверен, — неожиданно сменил гнев на милость Василий, — В конце концов, может получиться и так, что до большой войны только четыре новых линкора нам и дадут построить. И то бы — слава богу! Мы предполагаем, а деятели в Лондоне располагают. К сожалению.
Ладно. Могамизируй, черт с тобой. Только с Дубасовым и Макаровым все тщательно перетри, чтобы разыграть спектакль как по нотам. Давить через Николая на них не вздумай. И вообще — меньше резких движений в Питере на первых порах. Война пока окончена, приоритеты в сферах сместились. Будь осторожен, короче. И если почувствуешь вероятность утюга на пузе, дай знать немедленно. Все ясно и понятно?
— Ясно, товарищ начальник.
— Правильный ответ. Похвально-с, ваше сиятельство… Да, кстати, Петрович,
— А это, Василий, еще одна моя хитрая многоходовочка. Но, поскольку, ты и от первой явно не в восторге, есть ли смысл тебе рассказывать про вторую? Как пить дать, опять всю гениальность мою охаишь и шизиком обзовешь. Тем более, эта вторая, кое в чем прямо связана с первой.
— Вы, товарищ граф, хвост-то трубой на меня не поднимайте. Контрпродуктивно. Колись, давай, если уж обмолвился, гений. Эх, кабы ты только знал, как мне твои разные выкрутасы… — Балк выразительно провел ребром ладони по горлу — в печёнках сидят. Не смей впредь никаких глобальных инициатив запускать не посоветовавшись со мной. Повторяю: это не просьба или рекомендация. Уговоры и советы ты хронически не воспринимаешь, забронзовел. Это — приказ! Мне лишние траблы на наши задницы не нужны.
— Ладно. Понятно все. Я ведь потому с тобой и советуюсь. Короче, про то, что Либаву мы демилитаризуем, и про общий замысел Ревель-Гельсингфорской оборонительной минно-артиллерийской позиции, мы с тобой, хоть и на бегу, но как-то уже говорили. И что основой ее станет Нарген — Поркалла-Уддский крепостной район, ты не забыл, конечно.
— Допустим. Но причем тут новый остров?
— При том, что при всей красоте и широте задумки, как я по карте карандашиком и циркулем не водил, с артиллерийской составляющей как-то хиловато получалось. Финский залив на западе вдвое шире Маркизовой лужи. Хоть с Наргена, хоть с чухонского берега, но середину его в паршивую погоду можно и не перекрыть на все сто. Без радара… А ты не смейся раньше времени. Ибо в мечтах об артиллерийском локаторе, я приметил в восьми милях от островка Вульф, который, фактически, является крайней северо-восточной точкой Ревельского залива, аккурат по направлению от этого острова на Гельсинкфорс, интересную баночку. Каменистую. Мель Ревельстэйн она называется.
И подумалось, что будь там не мель, а нормальный остров, то лучше места для артиллерийского форта и не придумаешь. Он практически замыкал бы все артиллерийское построение так, что мышь не проскочит к Питеру. Нет, а чем мы хуже японцев, спрашивается? Или Петр Алексеевич и его последователи Кронштадских фортов не строили? К тому же, если нам за восемь лет предстоит серьезно реконструировать порты Ревеля и Гельсингфорса в базы, способные обслуживать все типы боевых кораблей, то в Ревеле неизбежны масштабные дноуглубительные и строительные работы. Это же, хотя и в несколько меньших объемах, предстоит и в Гельсингфорсе. А еще в уме держим углубление и расширение акваторий и фарватеров столицы с Кронштадтом. Один Морской канал и док-бассейны сколько грунта дадут! И куда-то его весь надо будет свозить. Ну, а остальное — дело техники…
На новом острове, которому Николай решил дать имя Чухнина, планируется возведение одноименного железобетонного артиллерийского форта. По типу пока не построенного американцами на острове Эль Фрэйл у Манилы. И вооруженного орудиями «сверхлинкорного» на данный момент, 14-дюймового калибра. В бронебашнях. А также дальноходными 600-милиметровыми торпедами с подводным пуском. Разработку их, и пушек, и «рыбок», как раз под это дело мы и закажем. А они нам важны едва ли не больше, чем сам этот остров-форт. Поскольку потом им подобные, или в случае форс-мажора даже некоторые из них, а может получиться, что и все, неожиданно окажутся на наших линкорах и суперэсминцах. Для кого именно неожиданно, понятно.